Макошь ошиблась. Враг обогнул Земной Пояс не с полудня-- через Смуреглу, Страну Крылатых Псов,-- а обошел великие горы с севера и появился там, где наименее всего его ожидали: на краю Земли, в Мерзлых Землях, на подступах к Альдинее.
В считанные дни Страна Вечного Лета -- северная юдоль эльфов -- оказалась стиснутой в железное кольцо враждебных сил и отрезанной от всего мира.
Альдинги предприняли несколько попыток прорвать оцепление, предупредить об опасности других высокородов, позвать на помощь, но, убедившись в их тщетности и понеся большие потери, заперлись в своей крепости Снежинке,-- и всю древнюю эльфийскую мудрость, сокровенное знание и весь воинский опыт и пыл направили на то, чтобы остановить Врага, не дать ему и пяди ступить по своей чудесной земле.
И поначалу им это удавалось. Шесть Башен Света, соединенных между собою и с Ледяною Горою -- главной цитаделью Снежинки -- воздушными мостами стали для Венцизеля тем препятствием, которое он не смог ни обойти, ни сокрушить единым стремительным натиском, и скрежеща железными зубами, железными когтями корежа землю, рассыпая во все стороны черные молнии ненависти, Враг вынужден был остановиться и перейти к длительной, изнуряющей защитников крепости осаде...
День ото дня над Альдинеей сгущались тучи, но это не были просто тучи -- это все новые и новые полчища Тьмы сползались, слетались, стекались в Мерзлые Земли, понуждаемые единою Злою Волею.
Все ощутимей становилось железное объятие вокруг крепости, все неумолимей оно сжималось. Казалось, Звездный Рок уже пометил Страну Вечного Лета своею печатью, и Венцизель, его палач, уже занес и готов опустить топор, чтобы привести приговор в исполнение. Но в самой крепости этого еще не знали. В Снежинке продолжали верить в несокрушимость Башен и Стен, в незыблемость устоев и всего уклада жизни в чудесной стране...
До тех пор, пока не пала одна Башня. А спустя день -- и другая... Вот когда в Альдинею проникли растерянность и тревога -- верные спутники скорого поражения -- и поселились в головах и сердцах защитников крепости.
Миф о неприступности северной твердыни был развенчан...
А в мире высокородов по-прежнему царили неведение и разброд...
Макошь, несмотря на протесты части присутствовавших на Совете в Русалии, заключила все же ряду со Змием Гадом, как до этого сделала Ядвига Златосумрачная,-- и Змиевы воины и прихвостны ринулись в Полуночию, обрадовавшись представившейся возможности безнаказно разбойничать и бедокурить.
Бескрылых драконов сдерживали еще великаны -- Свароговы Дети, верные заветам своего Отца; прочим же ничего не стоило преодолевать это препятствие по воздуху.
Вольно сделалось на Земле змеевикам -- и застонали под их игом люди.
И никто-никто не знал о беспощадном побоище, разыгрывающемся на севере, и думать не думал о той опасности, которая угрожает миру в случае, если Альдинея падет...
Правда, великаны из Суровых Скал -- еще до появления Полуночника в их стране -- отправили в мир весточку вместе со стаей перелетных птиц, но Враг перехватил это послание.
Не удалось пробраться в Альдинею никому и извне. Погиб возвращавшийся с Русальского Совета и ничего не ведавший о вторжении врага альдинг. Та же участь постигла и посланца Макоши. Нашли в Мерзлых Землях свой конец и иные чародеи, из числа еще не порабощенных врагом,-- те, что проведали кое-что при помощи своего колдовства и поспешили на помощь Лазурине. Ибо слишком невелики оказались их силы по сравнению с могуществом Венцизеля. Был сражен черной стрелою Иван-Кочерга. Даже вездесущие Сыны Стрибоговы -- Ветра,-- приближаясь к Мерзлым Землям, обессилевали и поворачивали вспять...
В день затмения во дворце Альды Хладоокой (Лазурины) собрались четверо: Илорн, Доневиг, Арнаэль и Виданей,-- все из древних эльфийских родов, прославленные и закаленные в боях воины, все -- кроме горда Илорна -- пришедшие в достапамятные времена в Мерзлые Земли со своею повелительницею и основавшие там -- чудо из чудес -- Альдинею, Страну Вечного Лета.
Теперь эти четверо противопоставили всю свою отвагу, мудрость и мощь железной воле врага, и то, скоглько еще сможет выдерживать осаду крепость Снежинка, прежде всего зависело от них -- Начальников четырех, продолжающих сражаться, из шести Башен Света...
-- Так больше продолжаться не может,-- нарушил молчание Доневиг.-- Вчера мы потеряли еще одну Башню! Судьба Альдинеи предрешена. Пора, пока мы не истощили еще все наши силы, подумать о том, как спасти Хладоокую!
-- Снежинка начала таять...-- насмешливо заметил Илорн.-- А скоро тронутся и льды!
Остальные посмотрели на него неодобрительно. Особенно Виданей, которому всегда претила ирония горда, казавшаяся ему признаком легкомыслия. Но что поделаешь -- теперь с этим приходилось мириться, поскольку после гибели Ярвина не выискалось никого достойнее среди альдингов, чтобы занять место Начальника Четвертой Башни -- и Королева отдала предпочтение снискавшему бранную славу насмешливому чужаку.
-- По-моему, шутки неуместны! -- не выдержал Арнаэль.-- Лучше скажи, что предлагаешь ты?
-- Мы все погибнем, скорее всего...-- отозвался Илорн.-- И Хладоокая, возможно, не избежит общей участи... Пусть лед тронется, не будем его больше сдерживать -- и, попомните мое слово, Венцизель пообломает зубы об этот лед! Он надолго застрянет в Мерзлых Землях. Мир получит отсрочку на это время, и другие высокороды, может быть, успеют образумиться и сплотиться за этот срок!
-- Он предлагает самоубийство...-- тихо произнес Доневиг.
-- Позор! -- воскликнули разом Виданей и Арнаэль.-- Что скажет дивный народ альдингов?! Что скажет Хладоокая? Это позорный путь!
Голубая поволока за их спинами озарилась внутренним светом, заискрилась огненными снежинками и распалась с легким потрескиванием -- и в зале появилась та, что много позже будет прозвана людьми Снежною Королевою.
-- Позор!.. -- сказала Альда, сдвинув свои тонкие брови.-- Ваши речи позорны! Альдинея обречена!.. Спасать меня!.. Отпустить льды!.. Вздор!.. О, где мои верные Ярвин и Колоен? От них бы я услышала совсем иные слова!
Начальники Башен хмуро потупили головы.
Лишь Илорн позволил себе заметить:
-- Потому-то их и нет сейчас среди нас...
В небесных очах Королевы заплясали белые метели. Еще б недавно подобная вольность не прошла бы для чужака даром, но теперь Начальнику Четвертой башни -- после того как пали обе соседние -- приходилось особенно туго, и остальные про это знали и дивились про себя, как Илорну удается до сих пор отражать одну за другой почти не прекращающиеся атаки черных лучников. Знала это и Лазурина, и потому лишь слегка закусила губу.
-- Вы будете сражаться до конца! Пока цела хоть одна Башня, Альдинея не достанется Врагу... Вы должны выстоять! -- произнесла она тоном, не допускающим возражений.
-- Закон!.. Воля Хладоокой -- закон! -- воскликнул Арнаэль.
-- Закон!..-- вскричал за ним следом и Виданей.
И оба посмотрели на Доневига.
Ибо по альдинейским законам решение в подобных случаях зависело не от повелительницы, а от Начальников Башен (для чего они и собрались во дворце) -- Альда могла лишь наложить вето на их решение,-- мнение же горда Илорна было известно...
Но едва Доневиг открыл рот, чтобы высказать свое, как голубой свод снова распался, и в залу влетел в ослепительно сверкающем боевом облачении эльф-воин, впопыхав позабыв его скинуть.
-- Два известия для Хладоокой! -- вскричал он.-- Доброе и дурное!.. С чего начать?
Взгляды присутствующих обратились к нему.
-- Начни с дурного,-- сказала Альда.
-- Пала Шестая Башня...-- сообщил гонец.
Доневиг поднялся и, переломив свой жезл, молча удалился.
-- А доброе? -- спросила Королева, сохраняя поразительное спокойствие.
-- Защитники Четвертой Башни подобрали возле нее смельчака, которому удалось прорваться через вражеское кольцо извне!
-- Кто он? Он жив? -- воскликнули одновременно Арнаэль и Илорн?
-- Приведите его сюда немедленно! -- приказала Альда.
-- Он жив...-- вестник замешкался.-- Но это совсем не то, что вы, быть может, подумали... Ибо это человек...
-- Че-ло-век?..-- раздельно произнес Арнаэль.-- Кердийн?..
-- Юнд?..-- Виданей удивленно взметнул брови.
-- Да неуто и впрямь лаод?..-- переспросил Илорн.
-- Но этого не может быть! Каким чудом ему удалось пробраться? -- недоверчиво покачала головой Альда.-- Уж не ослышались ли мы? Или ты оговорился? Может быть, мердийн?
-- Нет, я не ошибся,-- возразил гонец.-- Это и впрямь человек... Именно поэтому мы и не решились привести его сюда сразу!
-- Ваша предосторожность весьма уместна,-- согласилась Королева.-- Ведь это может быть все-таки не человек, а принявший людской облик лазутчик Врага... Что он говорит?
-- О!.. Вначале он сплошь изъяснялся на языке Первородов, да так ясно, что даже мы с трудом его понимали!.. Сейчас он слегка не в себе... Говорит про какие-то стрелы... И желает лицезреть Хладоокую.
-- Ну что ж...-- Альдв кивнула, на мгновенье задумавшись.-- Проведите лаода в Ледяную Гору! Я приму его там.
Полуночник открыл глаза. Пылающий шар висел над ним и что-то говорил. Слов не было слышно, но все, им произносимое, звучало у богатыря в голове и отвечал он так же мысленно.
Затем шар отлетел немного в сторону и остановился -- и Полуночник понял, что его приглашают идти следом.
Он попытался подняться, но тут же со стоном повалился вновь: тысячи мелких иголок боли пронзили разбитое падением тело.
Шар скрылся из виду, а затем их появилось сразу несколько.
Незримая сила подняла богатыря в воздух, и он поплыл куда-то в окружениии сияющих радужных шаров.
Вот впереди показался высокий чертог, сложенный из небесно-голубого и прозрачного камня, очень похожего на лед,-- и в него-то и внесли Полуночника. Внесли и осторожно опустили на мягчайшее невидимое ложе.
Белая блаженная дрема снизошла на богатыря, сомкнула ресницы и увлекла в долгий чудесный сон. Растаяли вокруг льды, сошел снег, зазвенели развеселые голубые ручейки, запели ясноголосые птицы, поднялись из земли благоухающие травы и большие прекрасные цветы, в зелень оделись деревья и тут же вызрели на них плоды всевозможных расцветок и форм.
-- Замерзаю...-- пронеслось в голове у богатыря.-- Это уж в нави мне мерещится, не иначе...
Он попытался встать и с удивлением обнаружил, что это у него легко получилось на сей раз: тело сделалось послушным, гибким, почти невесомым, и боль покинула его.
Большими плавными шагами он медленно поплыл над розоватой песчаной дорожкой, ведущей через сад прямо к великолепному дворцу, возвышающемуся над озером и отражающемуся в его лазоревых водах.
Навстречу попадались удивительные, похожие на людей создания, но не люди, а эльфы -- красивые; большеглазые; гибкотелые; с удлиненными конечностями; с волосами, отливающими золотом; со светящейся изнутри кожей; в одеждах, сотканных из нитей света -- солнечных и лунных лучей, радуг, ветров, небесной парчи, украшенных искорками огня и карбункулами росы; в высоких, уходящих в небо сияющих у всякого по-своему колпаках, вышитых затейливыми узорами и увенчанных серебряными колокольцами-звездами.
В синее небо устремлялись и хрустальные остроконечные башни и бирюзовые купола дворца. Ступеньки из белого с голубоватыми прожилками мрамора вели к сияющим серебром воротам, заключенным в полукруглую арку из мористина. Из волосатика и голубого эльфийского камня были сложены стены чертога, а своды -- из лунного. Лазуритовые колонны с вкраплениями золотистых звезд и нитей подпирали их. Огромный светильник в форме шестилучевой снежинки свисал с потолка и извивался мерцающим голубым, розоватым и зеленым светом.
И все-все это было соткано из света!.. И все выглядело как настоящее, но только стократ лучше! И все можно было потрогать руками, чтобы отогнать любые сомнения!
Высокая небесноокая дева в серебристой мантии с голубой оторочкой, с бирюзовой диадемой в густых длинных -- почти до земли -- темно-русых волосах ступила навстречу Полуночнику, едва он вошел. В ушах ее посверкивали серьги-снежинки из редкостного синего альдинейского жада, в руках же она держала жезл из неведомого пепельно-серого металла с лучистой хрустальной звездой на конце.
Две эльфийские девы придерживали края ее мантии, а другие две несли вышитый на ткани зеленовато-голубой альдинейский герб.
И богатырь сразу же понял, что это и есть Повелительница Альдинеи, Королева Снегов и Льдов, Лазурина, или Альда Хладоокая.
Низко поклонился ей Полуночник и поведал ей обо всем, что хотел сказать, да о том, что пожелала она услышать.
Молча выслушала его Лазурина, а потом глаза ее озарились холодным светом, гордые губы дрогнули и изогнулись в мягкой улыбке, и так сказала она:
-- Не тужи, человек,-- получишь ты свою Стрелу с синим яхонтом! Заслужил ты ее своею безмерною отвагою!.. Не это тебя заботить должно, а то, как обратно выбираться будешь. Один раз удалось тебе обмануть Врага, помогли тебе силы, Солнце затмившие, да удастся ль в другой? Ведь, знай, никто покуда, кроме тебя, ни в Альдинею, ни отсюда пройти не смог. Никого не пропускает Враг, окруживший нашу чудесную страну со всех сторон... Что на это скажешь, человек?
Хитро прищурился Полуночник на ее слова, соображая, сказывать ли Королеве про Стрибогов плат.
-- Есть у меня одна задумка...-- ответил.-- А получится ль, сам не знаю... Однако попытка -- не пытка!
-- Не хочешь говорить -- неволить не стану,-- кивнула Хладоокая.-- Ответь лишь, не возьмешься ли ты кого-нибудь из моих подданных прихватить с собою? Очень ты тем меня обяжешь!.. А уж я не поскуплюсь взамен...
-- Я-то -- что...-- отвечал ей Полуночник.-- Взял бы с собою хоть всех! Да не моя воля на то! Все в руках Стрибожьих!
-- Хорошо,-- сказала Лазурина.-- Прихвати с собой одного. А коли случится что, возьми письмо у него и доставь к Дивии -- Лунной Деве, что живет у моря Седого возле Девина Холма!
-- Это к Бабе Яге что ли? -- воскликнул богатырь.-- Не поеду! Не шибко она нас, охотников, жалует! Не ровен час в муку перетрет да калач из меня испечет!
-- Не бойся,-- улыбнулась царица альдингов.-- Коль доставишь письмо, не причинит она тебе вреда никакого, за это поручиться я готова! А чтоб и вовсе сомнения твои рассеять, прими в дар от меня перстенек вот этот с кресенитом -- камнем, обладающим свойством магическим солнечный свет отвращать, положешь его в рот и тут же невидимым сделаешься!
Сняла тут Лазурина с тонкого перста своего колечко с темно-зеленым в алую крапинку камнем и богатырю подала.
Надел его Полуночник на левый мизинец -- ни на какой другой палец не влезло колечко,-- поблагодарил Королеву и волю ее исполнить пообещался.
Взмахнула тогда Альда своим своим жезлом -- разлетелись от хрустальной звезды во все стороны лучики разноцветные, и влетели по этому знаку в залу смеющиеся феи-снежинки, неся Стрелу с синим яхонтом, и закружились в веселом хороводе под дворцовыми сводами.
Вошел темноокий светловолосый альдинг с полуулыбкой-полуусмешкой на устах и приблизился.
-- Илорн,-- обратилась к нему Хладоокая,-- ты проводишь лаода на свою Башню и, если удастся, пойдешь с ним дальше. Если ж нет, передашь послание ему. Об остальном я уже сказала.
Горд и человек обменялись оценивающими взглядами, и каждый остался чему-то доволен втайне, и каждый слегка усмехнулся про себя.
-- Войл'а, Альда! -- сказал Илорн Королеве и кивнул Полуночнику: -- Пойдем, человек! Попытаем удачи!
-- Постойте! -- остановила их Лазурина.-- Илорн, мне некого больше послать, кроме тебя, ты ведь знаешь...
-- Знаю...-- отозвался горд, посерьезнев.
-- Но мне не на что надеяться больше, если...
-- Да,-- кивнул Илорн.-- Войл'а, Альда!
-- Войл'а, Илорн! -- махнула рукой Королева, и ее холодные дивно-голубые глаза ярко вспыхнули.
Илорн и Полуночник быстро миновали сад, поднялись на крепостную стену и с нее ступили на широкий мост, уходящий вдаль к большому снопу света, бьющему из земли и поднимающемуся ввысь наподобие башни.
С нее то и дело слетали огромные пылающие шары и скрывались в черных, лиловых и темно-багровых облаках, окружающих Башню.
Там что-то сверкало и рушилось, сыпало молниями, грохотало, рвалось, пронзительно свистело. Иногда облако -- или даже несколько одновременно -- распадалось на части, таяло, уносилось прочь -- пространство вокруг Башни светлело и бледно-зеленоватое и голубое мерцание исходило от нее.
В другие же миги завеса облаков опоясывала Башню, заволакивала ее черной пеленой, и лишь слабые отсветы, прорезывающие тьму, свидетельствовали о том, что Башня еще жива, что на ней еще сражаются и не собираются складывать оружие.
Полуночнику подчас казалось, что различает он в небе грозных воинов в сияющих серебристых доспехах и в раздуваемых ветром огненных плащах, в смертельной схватке скрестивших свои мечи с другими -- черными, грязно-ржавыми, в кровавых разводах; безносыми, безволосыми, с запавшими глазами, тускнеющими злобою, с тараканьими усами на шлемах. Но нет, это были лишь виденья, великое небесное сраженье разворачивалось на глазах у человека, но он не способен был ни увидеть его толком, ни постичь размах -- только отголоски, только отзвуки да отсветы доходили до его восприятия, впрочем, и этого было достаточно, чтобы содрогнуться тому ужасу, что творится в небе.
Илорн остановился у подножия Башни.
-- А ты, лаод, думал, небось, что она из камней? -- внезапно спросил он, засмеявшись.
-- Так что же... Это и есть Башня? -- глаза у Полуночника округлились.
-- Она самая. Башня Света,-- подтвердил Илорн.-- И запомни, друг...-- тут горд сделал загадочное лицо и зашепьал богатырю в самое ухо: -- Тут ничего нету из камней... Тут все из света! -- И, не давая роситу опомниться, упредил его вопрос своим: -- Как ты собираешься отсюда выбираться, лаод? Сказывай -- не таись! Сейчас не время хранить секреты!
-- Я...-- пробормотал еще не пришедший в себя от удивления Полуночник.-- Вот...-- и вместо ответа показал эльфу дар Стрибога.
-- А-а...-- несколько разочарованно протянул Илорн.-- Плат Астрина... Навряд ли он тебе поможет. Ну да попробуй. Для меня же этот путь неприемлем.. А потому -- вот... держи письмо...
-- Почему ты сомневаешься? -- спросил Полуночник.-- Чудесный платочек еще ни разу меня не подвел.
-- С тех пор, как Враг объявился в Мерзлых Землях, сюда не долетал еще ни один Ветер! И это так же верно, как и то, что Солнце не светит ночью, а днем -- светит не для всех! -- пояснил свои слова Илорн.-- Но, быть может, ты -- исключение. Ведь прошел же ты сюда цел и невредим!
-- Так что же? по-твоему, нет никакой надежды? -- спросил богатырь.
-- Знаешь, что остается, когда уходит Надежда? Остается Мечта... Так говорят горды. Мечта никогда не предаст тебя, покуда у тебя достанет сил не предать ее... Мы попробуем тебе помочь...
Илорн нахмурился.
Они вступили в столб света, и Полуночник невольно зажмурил глаза, слишком уж ярок оказался тот свет. Будто холодное пламя плясало вокруг, лизало своими лучистыми языками небесную высь.
Попривыкнув, богатырь увидел вокруг себя множество воинов: в сверкающих шлемах, в серебристых доспехах с гербом Альденеи на груди, в огненных шлемах с колокольцами-звездами.
То один, то другой из них закутывался в свой плащ, свет вокруг него непостижимым образом веретенообразно сгущался, раскручивался волчком, облачая воина собой, разгорался, волчок уходил вверх, по пути превращаясь в ослепительно пылающий шар, и срывался с вершины Башни. А за ним уже поднимался второй, раскручивался третий, собирался последовать четвертый...
Твердая решимость была написана на лицах альдингов, но уже читалась на них и печать обреченности...
Илорн подозвал к себе нескольких воинов и стал что-то объяснять им, кивая в сторону Полуночника. Затем обратился к богатырю:
-- Эти светящиеся волчки, которые ты видишь, называются вьюолами. Это боевое облачение эльфов. Когда взлетит шестая -- твоя очередь: развяжи узел на своем платке. Я последую за тобой и попробую отвести от тебя удары Врага. Вот и все, лаод Полуночник! Пусть будет так, как станет!
По знаку Илорна первый из воинов запахнулся в свой плащ, закружился в светящемся коконе и устремился вверх. За ним последовали пятеро других.
-- Здорово! -- воскликнул Полуночник, не в силах сдержать свое восхищение чудесным зрелищем.-- Мне бы так! -- и поспешил развязать узелок на платке.
Ветра не было.
-- Ну же! -- вскричал Илорн, с тревогой следя, как последний -- пятый -- шар отрывается от Башни, и с отчаяньем взмахнул рукой.
Но тут повеяло прохладой, могучий вихрь промчался сквозь Башню, и высоко в небе показался Всадник на взмыленном скакуне -- то пробился в Альдинею сам Альдэйрв Безжалостный, могущественнейших из Сынов Стрибожьих.
Придержал он чуть коня, обдало защитников Башни снежною порошею, ниспавшей с боков животинки небесной, и вскричал Альдэйрв гласом громовым:
-- Кто звал меня?! Да зачем? Поторопись волю свою молвить! Многих сил мне стоило сюда пробиться и не могу я здесь ни на миг долее задерживаться!
-- Я!.. Я звал тебя! -- замахал Полуночник руками.-- Отнеси ты меня, о Могучий, за три-девять земель отсюда да за семь поприщ небесных! Ужом проскользни под носом у Ворога! Плащом и щитом своим охрани от стрел черных, разящих!.. Такова моя воля будет!
-- Не могу-у! -- простонал в ответ Ветер, сдерживая порывы своего жеребца.-- Сил не хва-атит!.. Тают силы мои-и! Другого чего проси! Да поторопись!.. У-у-у!..
-- Как не можешь? -- разъярился Полуночник и начал клясть Ветер на чем свет стоит, переходя опять на древний язык Первородов.-- Именем Отца твоего -- Стрибога вездесущего Вездесущего, именем Матери -- Подаги Зоревокудрой тебя заклинаю! Исполни, как повелел! Не отступлюсь от слов своих! А не выполнишь, так быть тебе слабее дыханья мышонка, не поднять и былинки сухой, на нет сойти в зловонном ущелье, где воздух густ и недвижим! Забыл ты, что ли, премудрость, как крыши срывать да злодеев в землю башкою вбивать? Нешто не ветер ты, а свистулька для сопливых младенцев, для мельниц забавка, чих чахоточный? Расправь крылья орлиные, вспомяни времена стародавние, лихие да чародейские, пройдись по Земле-матушке птахою шизокрылою, переверни ее, блаженно-дохлую, с боку на бок!
Вот что примерно прокричал богатырь дерзкий Ветру могучему, и рассвирепел тот от слов его, поднял в воздух Платочек Стрибогов, а на нем и Полуночника-богохульника, да и кобылку его колдовской масти впридачу. И понес, понес в гущу самую тьмы вслед за вьюолами эльфийскими!
Вот уж первая из них врезалась в мрачное облако и рассекла его со свистом, леденящим кровь, образовав сочащийся тошнотворным дымом провал.
Вот вторая последовала за ней... Вот и сам богатырь там оказался, не успев и глазом моргнуть. И засвербило в носу от едкой гадости, налились слезами очи. И сквозь слезы увидел он вдруг перед собою железное чудовище, разверзшее громадную пасть.
Зажмурился Полуночник в смертельном ужасе. Что-то лязгнуло справа, что-то треснуло слева, и сквозь смеженные веки хлынул ему в душу ослепительный свет.
И увидел он солнце -- почему-то внизу -- и кусочек синего-пресинего неба промелькнул перед глазами его. Затем кто-то закричал -- и просвет тут же заляпался ржавою грязью. В ушах у богатыря завизжало, пронеслось мимо что-то косматое, бесформенное и развалилось на куски, издав стон.
-- Жив? -- услышал Полуночник внутри себя, а позади, оглянувшись, увидел лучащуюся вьюолу. Было в ней что-то, отличающее ее от прочих -- должно быть, цвет,-- но что именно Полуночник не успел сообразить. Не успел он и ответить: тьма обрушилась на него сверху, Стрибогов Плат съежился, обмяк...-- Погибаю-у-у! -- простонал Ветер...-- и богатырь камнем полетел вниз.
Вьюолы, черные чудовища замелькали вперемежку у него перед глазами, потом все слилось в едином хороводе, и внизу Полуночник вдруг внезапно увидел явственно скалящуюся серыми острыми зубьями льда Смерть.
У самой Земли что-то остановило его падение, проволочило по снежному насту и с силой швырнуло на стену льда.
Слабый ветерок пронесся где-то сбоку.
-- Прощай!...-- шепнул едва слышно напоследок и затих.
Богатырь вскочил и почти в полном безумии помчался сам не ведая куда.
Черные щупальца тянулись к нему с неба, норовя схватить, клацкали невидимые челюсти, что-то било и рушилось, взметая багрово-грязные фонтаны снега.
Богатырь повалился ничком, выкрикивая что-то бессвязное -- мольбы, угрозы, имя эльфа, его сопровождавшего -- и закрыв голову руками. Последним усилием воли он сорвал с пальца перстенек с кресенитом и засунул его в рот.
Ясность сознания и самообладание постепенно вернулись к нему. Полуночник посмотрел на свою руку -- и убедился, что он стал невидим.
-- Эге...-- подумалось богатырю.-- Славный перстенек подарила мне Лазурина! И Стрелу добыл я! И жив остался!.. Не так уж все плохо и складывается! Вот только послание это... Уж больно не хочется к Бабе Яге идти...
И поднялся с земли богатырь осторожно да огляделся, да никого не увидел поблизости, окромя кобылки своей неразлучной. Посвистал ее, сел верхом и поехал неспешно...
...Вьюола валилась в бездну, все стремителнее раскручивался волчок в сторону, противную ходу Времени, и тянулись от него, как от веретена, разматываясь, нити света, и все тусклее становился спасительный кокон.
Илорн слышал уже торжествующий рев Венцизеля, чувствовал, как утекают от него последние силы, но исправить ничего не мог. Спасти его теперь могло лишь чудо, а если нет, то бездна поглотит его, сомкнется над ним и растворит в себе. Может быть, Враг ввергнет его в самые пучины Безвременья; может быть, черные вражьи стрелы разорвут на куски его светлый дух и превратят в ничто, но хуже всего было бы, если Венцизелю вздумается превратить его в своего раба, ввергнув в один из своих миров, из которых нет выхода... Так случилось уже со многими...
Гордый дух Илорна даже поежился от этой мысли и тут же, преисполнившись ярости, вспыхнул багровым и белым, придав ему сил.
Вьюола резко изменила направление своего вращения и медленно, с большим трудом преодолевая противодействие враждебных сил Тьмы, закружилась в сторону Истины.
Илорн услышал вдруг призывающий его голос. И на этот слабый призыв о помощи обезумевшего человека он устремился, как на маяк в кромешной мгле всею силою своего духа.
Лик Венцизеля исказился ненавистью -- слишком крупная добыча ускользала из его лап. Он попытался заставить замолчать голос, заткнуть глотку тому, из чьих уст он исходил, заглушить зов лязгом и железными хрипами, но голос звучал все громче, и никакая сила в мире не смогла бы заткнуть рот ополоумевшему Полуночнику, выкрикивающему в пространство спасительно-магическое имя горда. К тому же Враг вдруг потерял из виду кричавшего...
И вот темная пелена разомкнулась нехотя и выпустила Илорна из своих цепких объятий. Мир, куда он попал, не был миром высокородов, но не был также и миром Венцизеля, и в нем можно было еще жить и продолжать сражаться.
Снежный наст, где еще недавно лежал Полуночник, заиграл вдруг радужными бликами, ярко заискрился, взметнулся сверкающими яхонтами и карбункулами льда, и из пылающего шара возник Илорн.
-- Эй!..-- крикнул горд.-- Эй, лаод!.. Где ты?
Но Полуночника и след простыл.
-- Эй!..-- снова позвал Илорн, озираясь и делая несколько шагов наугад.
Снежная равнина безмолвствовала.
-- Должно быть, он погиб,-- подумал вслух Илорн.-- А мне как быть?
Он поднял голову к небу и понял, что вернуться в Альдинею у него нет ни малейшей возможности.
-- Как быть?..-- повторил Илорн.-- Разыскивать в этом мире Дивию или все же попытаться вернуться? Впрочем, какие же могут быть сомнения: сначала надо выполнить волю Королевы и предупредить других, а потом... Что можно сделать в одиночку здесь? Дни Альдинеи сочтены, и, когда я вернусь, ее уже не будет... Так уже было однажды. Я уже был посланцем Ардина и избежал участи остальных гордов. Теперь и Альда даровала мне возможность избежать участи альдингов. Почему она не послала Виданея или Арнаэля, почему избрала меня? Эти достойные воины исполнили бы ее волю, не ведая сомнений. Она предоставила решать мне! Вот ее воля! Ну что ж... Я воспользуюсь этой возможностью: я передам послание другим высокородам и вернусь! Вот чего не смогли бы сделать ни Арнаэль, ни Виданей! Время!.. Покуда оно работало на Врага -- пусть же теперь послужит мне!
-- Смотри!.. Смотри, Венцизель, что я делаю! -- прокричал горд в нависающую мглу небес, и вспыхнувшая вьюола вместо того чтобы подняться вверх, растаяла бесследно на том месте, где только что стоял Илорн.
И снова закрутился огненный волчок, вспарывая одно время за другим, исчезая в одном месте и появляясь в другом. Илорн шел против хода Времени, но на сей раз по своей воле, резко, рывками, меняя направление, изменяя наклон оси. Враг не упел и опомниться, а горд был уже вне пределов его досягаемости, он делал то, что некогда было под силу лишь самому Ардину: он повторял Путь Хозяина Вселенной.
Огненный Всадник в серебристом плаще несся по Старой Дороге на глазах у изумленных некторских следопытов; Огненный Всадник доставил послание Дивии от ее северной сестры сквозь завесу веков; Огненный Всадник предупредил мир о грозящем вторжении задолго до того, как задумал его сам Венцизель; Огненный Всадник побывал не только в прошлом, но и в будущем Земли, и встретился там, где некогда были Заморочные Топи Болотии с одним из воинов Врага и сокрушил его; Огненный Всадник вернулся, наконец, в Альдинею накануне ее осады и предстал перед Хладоокой.
И никто в мире, ни в одном из времен, так и не понял, так и не понял, что же произошло. Откуда -- в том или ином времени -- взялся вдруг враг и куда он, внезапно ослабев, исчез неожиданно из того или иного времени, почему вдруг пали иные города и исчезли с лица Земли иные страны, народы; почему вдруг взамен их пришли невесть откуда другие... Только все заметили, что происходило это там и тогда, где появлялся Огненный Всадник и потому и связали с ним все беды на Земле и все перемены на ней; и потому и преследует гордов вековечная дурная слава всегдашних возмутителей спокойствия. И никому невдомек, что если б не Илорн и другие, ему побоные, то давно уже не было бы ни этого мира, ни самой Земли, и нечего было бы уже и возмущать...
-- Я вернулся, Альда! -- сказал Илорн Королеве альдингов.
-- Но кто ты? Я не знаю тебя. И что привело горда в нашу страну?
-- Я вернулся, Королева...-- повторил Илорн.-- Я -- Илорн. Начальник Четвертой Башни.
-- Кто ты?! -- воскликнула Лазурина, решив, что перед нею безумец.-- Я не знаю тебя! Ярвин -- Начальник Четвертой Башни!..
-- Я вернулся из Тьмы Времен, Альда,-- в третий раз едва слышно повторил Илорн.
И снова Королева не узнала его.
-- Впрочем, оставайся, если хочешь,-- сказала она.-- Я слышала, что горды отличаются своей мудростью и отвагой, а не только дерзостью и безумием, и теперь у нас будет возможность проверить, так ли это. Пусть Ярвин возьмет тебя к себе...
Больше ничего не сказал тогда Илорн, не было никакого смысла говорить. А Королева подумала про себя:
-- Не странно ли? Этот чужак не кажется мне незнакомым вовсе. А его имя такое родное и близкое... Но я никогда не встречала его прежде! Так почему же столько смутных образов тревожит меня при одном лишь звуке его голоса? Что это?.. Или такое исходит от всех гордов?
Но так ничего и не вспомнила Королева, ибо нечего было еще вспоминать. Когда же по прошествии времени события начали подтверждать все то, что в беседах говорил ей горд, она страшно испугалась. И не только за судьбу Альдинеи, но и за самого Илорна.
Ведь он нарушил Великий Закон, замкнув свое время, и жизнь его теперь превратилась в бессмысленную круговерть, из которой можно вырваться, лишь приняв иное решение... Но много-много раз подряд Илорн поступал все так же -- и все повторялось. Вновь и вновь оказывалась Альдинея под угрозою гибели и вновь и вновь ее счастливо избегала. И никак не мог вырваться из Мерзлых Земель Враг, не понимая, что происходит. И всякий раз, посылая Илорна, Королева давала ему возможность разомкнуть круг, надеялась, что он поступил в очередной раз иначе, и... и не хотела этого.
И опять возвращался горд сквозь время...
И это было той странной тайной, объединяющей его и Королеву и непонятной для всех остальных.
А Полуночник что же? Да вот он, друг сердешный! Несет его кобылка колдовская, черным облаком, зверем-оборотнем вскинувшись. Только долы да горы промеж ног у нее промелькивают, поля да леса ковром выстилаются, сверкают озер голубые блюды да реки-ручьи по-змеиному вьются. Быстрее птицы кобылка мчится, неся в кабак душу заблудшую, стремителеней ветра в поле летит. Солнце да Месяц обгоняет, День да Ночь за хвостом оставляет, звездною птицей клубится след ее, из ноздрей пар валит, из пасти полымя пышет, из ушей вода хлещет...
Проносится чудо-кобылка над селами да огнищами, и дивятся на нее огнищане.
-- Се -- странница небесная! -- говорят.-- И сулит она нам беды неисчислимые: мор да глад да вперед ногами -- в ад, ибо сидит на ней муж полуночный с веником да плеткою; в черный плащ кутается, Землю подметает да лицом зол.
И пужаются огнищане, и робеют, и спешат своим кумирам поклоны бить да медом им уста мазать.
Слышит их Полуночник краем уха и посмеивается над дуростью народной. Но и про свою собственную не забывает! И дальше несется.
Но вот замедлила бег свой кобылка, ибо дух хмельной недалече учуяла. Въехал Полуночник в село одно богатое да и к кабаку прямиком.
А там уж и столы от явствломятся, и напиток медовый рекою, и дым коромыслом стоит. Толи хоронят кого, толи обручают, пьют и за здравицу, и за упокой -- ничего не разберешь! Сидят за столами мужики да бабы, пьют да закусывают, веселятся, дурни березовые. И сам толстопузый кабатчик в рубахе малиновой возле стоит, руки в боки, улыбается, на гостей любуется, а в уме барышам счет ведет.
Как заприметил он Полуночника, так рассиялся во всю свою червоно-медную рожу, живо к богатырю подбегает, стремя придерживает, под руку берет да на почетное место средь гостей усаживает.
Выпил Полуночник, закусил, еще и еще выпил, но странное дело -- не берет его хмель. Томит и томит совесть нечистая, нудит-долодонит свое:
-- Эх ты, человечишко негодный, башка непутевая! Брата своего предал-загубил, а теперь и вовсе честь потерял -- не хочешь слова держать! Не понимаешь ты того, что ввергаешь тем душу свою в пропасть погибельную. Спохватишься -- ан поздно! -- погибла душа уж! Опомнись, бедолага!
-- Да замолчи ты! -- прикрикивает на нее Полуночник.-- Знаю, знаю -- грешен! Да вспять не повернешь!.. Без тебя тошно!..
А совесть не унимается -- все свое твердит.
Не выдержал богатырь, грохнул по столу кулаком.
-- Ладно, ладно! -- вскричал.-- Поеду я к Бабе Яге окаянной, передам ей письмо, как уговорено, пусть хоть изжарит меня, только ты отвяжись! Дай хоть денек передохнуть!
Тем временем вошел в кабак путник запоздалый, никто и не приметил как. Вошел и с порога -- к столу. Да и присел на колченогую табуретку напротив Полуночника.
И стал с богатырем разговоры вести, да подливать ему, да о житье-бытье расспрашивать, да поддакивать, да подначивать. Так и напились оба.
А как очнулся богатырь да глянул в суму да в колчан, так и ахнул! Ни Письма нет, ни Стрел чудесных, одна лишь вражеская стрела, Ивана-Кочергу убившая, в колчане оставлена.
-- А-аа!..-- закричал Полуночник.-- Хозяин! Где человек прохожий, что давеча на колченогой табуретке сидел?
Обижается кабатчик румяный:
-- Нет в моем заведенье табуреток с ущербом, не держим таких! Да и путника никакого не припомню я! А вот то, что ты весь вечер вчерашний с отражением своим в зеркале чокался, добрый молодец, да под конец разбил его,-- это-с отлично помню! Не желаешь ли кваску кисленького, клюковки? А нет, так расплатиться изволь!.. И скатертью дорога!
Бросил богатырь кабатчику пару медяков -- большего ни один из них не заслуживает,-- выскочил во двор -- а там и кобылки уж его нет!
И такая тут злость Полуночника вдруг проняла -- на вора, на себя, на кабатчика, на весь бел свет,-- что заскрипел он зубами, да так, что звери в лесах услыхали и поразбежались-попрятались кто куда...
И пошел богатырь к Девину Холму сам не свой...
| вернуться назад... | дальше через Пропасть!.. |
| оглавление | карта сказки | посвящение | на главную |