За неделю до того, как случилось на небе затмение, и спустя неделю, как отправлена была им Стрела с желтым карбункулом, проезжал Полуночник через Сирые Земли -- край нехоженый, неприютный, со скудной растительностью, покрывающей сплошным зеленым ковром равнины и сопки; где гнутся на ветру дерева, едва достающие коню до колена; где прозрачные озера с ледяной водой; где в распадках и в месяце кресене лежит снег; где разбросаны повсюду булыги да валуны, поросшие ягилем; где не водится ни змей, ни гнуса, ни иной какой мелкой пакости; над которым бледен купол небес и робок солнца жар, да и светило-то гостит в том краю лишь полгода, а на другие полгода воцаряется в Сирых Землях ночь и стужа и хозяйничают в них лишь волки да метели...
-- Да, суров сей край...-- произнес вслух Полуночник задумчиво, придерживая коня и окидывая окоем взором.-- Ни живностью не богат, ни злаками... И ноне-то не жарко тут, а каково ж в студеную пору будет?..
-- Однако, видать, и тут люди жизнь влачат! -- воскликнул, воспрянув духом, он, замечая поднимающийся из-за сопок дымок.-- Пойду-ка погляжу на их житье-бытье, авось не прогонят!
Вот обогнул Полуночник сопку, и открылся перед ним дивный вид: стоят в долу дюжины две печей больших, черный дым из труб валом валит, а на печах тех под навесом из шкур спят вповалку мужики да бабы, да детишки малые. И ни кола, ни двора вокруг; ни курицы, ни скотинки; ни колоска, ни грядки! Нет даже колодца, чтоб жажду утолить!
Посмотрел богатырь на невеселую эту картинку, покачал головою.
-- Эх, бедолаги! -- молвил сочувственно.-- И как их до такой жизни докатиться-то угораздило? Не погорели ли часом?..
Подъехал он к одной печи, стал хозяина кликать -- не докликаться, только храп да соп на всю округу стоит.
Подъехал к другой -- то же самое.
Вдруг видит: с соседней печки мужичонка соскочил, накидал лопатою булдыганов в полымя, что возле горкою лежали, и шасть обратно!
-- Эй, постой-ка, приятель! -- окликнул его Полуночник.
Оторвал голову от печи мужичонка, протер глаза дремучие и на богатыря уставился недоуменно.
-- Никак что-то в толк не возьму,-- пробормотал,-- снишься ты мне, добрый молодец, или наяву мерещишься? Коли мнишься, так к чему бы? А мерещишься -- так с чего бы вдруг?
-- Не снюсь я тебе, мужик, и не пригрезился,-- отвечал Полуночник.-- А видишь ты меня -- явственней не бывает!
-- А коли так, так чего не спишь? -- взъерепенился мужик.-- Спи давай! И мне не мешай!
Удивился Полуночник.
-- С чего бы это спать мне? В небе Солнце вроде высоко стоит!.. И от усталости не валюсь я покуда!..
-- А день-то?.. День-то какой?..-- воскликнул мужик.
-- День как день...-- пожал плечами Полуночник.-- От Ярилы третий, кажись, пошел.
-- То-то!..-- мужик торжествующе ткнул в небо перстом.-- До солнцеворота две недели еще! А посему полезу-ка я на печь, сны досматривать! А ты, мил человек, хошь иди, хошь сам спать ложись, да только мне немешай!
И шасть мужик на печку к себе! И тут же -- в сон! Ну что ты с ним делать будешь?..
-- Ай да народ! -- изумился Полуночник. Стал снова мужика кликать -- не откликается. Выгреб тогда богатырь из печи все уголья кочергою и сел ждать.
-- Ничего,-- ухмыляется он,-- сейчас и сам слезешь, как замерзать начнешь!
И точно. Чуть погодя проснулся мужик. Спрыгнул с печи, заглянул в топку и руками всплеснул.
-- Ай-ай-ай! -- воскликнул.-- Что за напасть-то такая? Печь-то пуста!
Увидел тут Полуночника и говорит:
-- Опять ты мне, мил человек, снишься! Иль морок какой привязчивый! Видать, ублажить тебя чем-то надо, чтоб восвояси убрался! Сказывай: ну, чего хочешь?
-- А чего мне хотеть-то особенно...-- отвечает Полуночник.-- Вот разве поесть бы чего, а то в брюхе звенит!
-- Это можно,-- кивнул деловито мужик.-- Видел я давеча трех куропаток во сне. Сейчас посмотрю. А ты тем временем печь растопи, добрый молодец!
И шасть на печку к себе! И в сон!..
Нахмурился Полуночник.
-- Издевается надо мною мужичина! -- подумал. Но все же взял лопату да и закидал в топку горюч-камня.
А мужик уж тут как тут! Стоит -- улыбается. В руках жареных куропаток держит, да соль, да хлеба ломоть.
Поел богатырь мяса птицы -- и на душе у него уютнее сделалось.
-- Вот,-- говорит,-- еще бы вина доброго кувшин. Да сумлеваюсь я, уважишь ли ты просьбу мою: откуда бы вину взяться утакого -- не в обиду будь сказано -- хозяина нерачливого, как ты!
-- Нерачливого, говоришь? -- прищурился хитро мужик.-- Ты не смотри, удалец, чтоя гол как пингвин! Это лишь в этом сне. А в иных, бывает, я в кафтане бархатном хожу и в хоромах высоких сижу, да еще сто слуг мне прислуживают. Во как!.. Последи за печью, будь добр, покуда я для тебя хмельного изыщу!
-- Ладно! -- засмеялся Полуночник, а про себя подумал: -- Врет мужиу как Мерлин Синий. Куропатки-то, может быть, и припасены у него на печи были, ну а вину-то там откуда бы взяться?
Мужик тем временем -- на печь! И тут же засопел, захрапел во сне.
Раскочегарил богатырь уголья, да еще их добавил, да поддувало пошире открыл, чтоб тянуло получше,-- и занялось пламя в печи, ровное да высокое, и дым вовсю из трубы повалил.
-- Молодец! Знатно топишь! -- похвалил его мужик, с печи спрыгивая.-- Иди в услуженье ко мне, богатырь! Я тебя кормить да поить буду, а ты печь топить!
И поставил перед Полуночником бутыль пузатую, сургучом запечатанную, да чарки две.
-- Сие,-- говорит с гордостию,-- вино славное! Лучше по свету не сыскать! Пили его лихие люди, что по морю-океану на брагантинтине плавают, купцам в острастку. Замешано оно на семи разбойных ветрах да на девяти живительных корешках, сто лет выдержано; сердцам неприкаянным -- покой дарит, головушкам буйным -- умиротворенье. Пей, богатырь, хоть залейся, но разум не теряй. Потому как после первой мореходы непутевые обычно стервенеют и за ножи хватаются, после второй -- соловеют, по палубе катаются, а после третьей -- песни орут да братаются.
Отбил мужичлнка горлышко у бутылки, налил богатырю чарку и себе полчарки.
Выпили -- крякнули -- хлебушком зажевали,-- и вроде бы ничего, да только остервенел Полуночник, и мужик озверел.
Набросились друг на друга, принялись тузить. Богатырь -- копьем, мужик -- дубьем; богатырь -- мечом, а мужик -- кирпичом; богатырь -- булавой, да мужик -- головой,-- и ни тому, ни другому нипочем!
Бились-бились, дрались-дрались -- устали.
-- Давай еще выпьем! -- мужик предлагает.
-- Наливай!
Выпили по второй, крякнули, закусили. Все бы ничего, да зашаталась земля у Полуночника под ногами, как палуба, , и распластался он на ней червяком. Вцепился в мох изо все сил.
-- Лишь бы не упасть,-- думает.-- А то как свалюсь да как хлопнусь! В самое небушко синее, к небожителям на стол пиршественный! Ой, неудобно!
И слышит -- откуда-то сбоку мужик его зовет.
-- Глянь-ка, мил человек! Что-то не различу я, сколько на печи моей труб -- две или три?
-- Да труба-то одна,-- богатырь в ответ.-- Да вот только почему дым из нее не валит, а наоборот, с неба в печь упадает? Нехорошо это, мужик! Непорядочно!
-- Вот и я разумею, что непорядочно,-- отзывается мужик.-- Да как бы исправить сие?
-- А не выпить еще ли?
И вот выпили они по третьей чарке -- и песню заголосили, всяк свою. Да потом опомнились.
-- Да ты кто вообще такой? -- мужик у Полуночника спрашивает.
-- Я -- Полуночник, родом -- росит, из-под города Мирославля, из края лесного-заповедного, из царства-государства Пероярова! А ты?
-- А я -- Иван Кочерга, на печи живу, у черта на куличиках, у Лешего на блинах!
-- Далеко, знать, забрался,-- Полуночник говорит.-- И что же, Иван-Кочерга, так всю жизнь ты на печи и лежишь?
-- Почему всю жизнь? -- мужичок возражает.-- Девять месяцев в году -- на печи, а другие три, когда Солнце высоко,-- возле!
-- А кто же кормит-поит тебя, Иван-Кочерга?
-- Сон кормит, сон поит, сон и одевает. Где захочу, там во сне и окажусь, чего пожелаю, того и поем. Так и живу -- сам себе господин, печи -- властелин.
-- И не надоедает тебе на печи лежать-то? Не опостылело еще спать без просыпа, Печи Властелин?
-- Грех жаловаться... Снов на мой век хватит: смотри -- всех не пересмотришь. Сегодня одно снится, завтра -- другое... Антаресно...Вот нынче, к примеру, ты мне снишься!..
-- Да не снюсь я тебе, Иван-Кочерга! Вот он я! Хоть за бороду подергай! -- не соглашается Полуночник.
-- А ты почем знаешь? -- смеется мужик, упорствуя.-- Все так говорят! А дунешь-плюнешь, глаза закроешь -- и нет тебя! Так что не спорь: все мы тут друг другу снимся!
-- По-твоему выходит, что и сейчас мы спим?
-- А то как же?
-- И когда печь ты топишь?
-- И тогда... Да только это сон дурной... Навязчивый! Не люблю вспоминать. А по нраву мне больше чудесные сны. Вот недавно, к слову сказать, снилось мне, что я -- царь морской, и ко мне в Подводное Царство богатырь спустился -- вылитый ты,-- погостил там и обратно цел-целехонек вышел! Вот это сон так сон!
-- Так это ж я и был! -- удивился Полуночник.
-- Ну вот... А говоришь, что не снишься! -- мужик обрадовался.
-- Так ведь то наяву, а не во сне было!
-- А Явь -- что такое? -- вопрошает Иван-Кочерга.-- Такой же сон, как и прочие.
-- Не так...-- не соглашается Полуночник.-- Когда бы сон это был, то рано или поздно проснулся бы я. А так -- до самой смерти все то же...
-- Проснуться! Ишь чего захотел! -- фыркнул мужик.-- Просыпаться нам богами заказано, покуда не отоспим все, что положено! Ты, верно, думаешь, что помрешь, и все тут? Ан нет! Один сон кончился -- пожалте в другой! И не рыпнешься!
-- Это ты брось, Иван! -- махнул рукою Полуночник.-- Бодрствуешь ты или спишь, а помрешь -- попадешь в Царство Кощное, и воздастся там тебе по делам твоим!..
-- А что такое Царство Кощное, как не сон? -- теребит бороденку мужик.-- Одним Кощное снится, другим Сад-Услад мнится, третьим -- кое-что и похуже мерещится! Хорошо свой прежний сон отоспал -- будет следующий лучше, плохо -- такое приснится, что волосы дыбом встанут, ежли сказать! Так-то, удалец-молодец! Хитер ты, а не знаешь многого, что Иван-Кочерга ведает. А так -- потому, что не помнишь ты свои прежние сны, я же им строгий учет веду, любую мелочь не забываю и выводы для себя делаю -- на ус мотаю. Оттого-то и сами боги меня побаиваются, оттого и дозволяют мне самому свои сны выбирать, лишь бы в их сны не лез. Во как!.. Сказывай-ка лучше, добрый молодец, зачем ты в мой сон пожаловал.
Обиделся Полуночник.
-- Ну коли знаешь ты все, так и это тебе ведомо должно быть. Слазь-ка на печь да у дремы дремучей спроси!
-- Не серчай, мил человек! Многое мне ведомо, да не все! А что спросил -- то от тебя услышать хочу. Глядишь, и помогу чем!
-- Ну ежли так -- слушай!.. -- и рассказал Полуночник Ивану про Стрелу волшебную, за которою он идет.
Задумался Иван-Кочерга, почесал за ухом и так сказал:
-- Попробую я помочь тебе, Полуночник, а не выйдет -- не обессудь! Непростое это дело -- в чужой сон залезть, а пуще того -- в него вмешиваться. Проведают боги -- по головке не погладят. Ну да была не была! Уж больно по сердцу ты мне пришелся!
И шасть мужик к себе на печку, и сном мертвецким забылся.
Долго его не было -- так долго, что решил уж было Полуночник, что провел его мужик на сей раз, и собрался дальше ехать. Но тут проснулся со стоном Иван-Кочерга и с печи сполз медленно.
Зашатался даи упал рядом. А из груди его торчит стрела каленая -- не простая, но и не та, за которою Полуночник охотился.
Подскочил богатырь к мужичку, хотел стрелу вытащить да рану промыть-перевязать, но остановил его тот.
-- Мне уж ты ничем не поможешь, мил человек! Не береди рану напрасно... Кончается этот сон, а за ним другой будет. Там я и исцелюсь! А послушай-ка лучше, что скажу я тебе. Да опосля помоги мне на печь забраться обратно!
И вот что сказал богатырю Иван-Кочерга:
-- Лежит твоя Стрела на краешке пропасти ледяной, что в Мерзлых Землях. И бьются там не на жизнь, а на бессмертье меж собой боги. Такое творится, что страсть! Человеку там делать нечего, я вот сунулся сдуру -- да и поплатился тут же. Так что подумай хорошенько, прежде чем туда идти. Если надумаешь все же, так иди дальше на полночь, на Прикол-Звезду прямо; от верховьев Стылой реки поверни в сторону скал, что Суровыми зовутся, отыщи в них становище белых великанов и проси их проводить тебя в Мерзлые Земли. В одиночку же не ходи -- пропадешь! Станут отговаривать тебя великаны да отказываться с тобою идти, ты же разожги в их пещере костер большой из жар-камня, что с собой прихватишь,-- они испужаются и согласятся тогда...
Захрипел тут Иван -- и Дух вон! Отлетел, знать, иной сон смотреть! Вынул тогда Полуночник из груди его стрелу и на печь мужика перетащил. Набросал горюч-камня в нее доверху. "Пусть-ка погреется мужик напоследок",-- подумал. Сам же сел на коня и поехал неспешно, поводья опустив да стрелу, Ивана во сне сразившую, разглядывая.
Не проста стрела! Древко у нее -- железное, о гранях шести; по бокам - зубья, вспять загнутые; оперенье из крыла вороного, наконечник -- из мор-камня, опала черного, и нацарапана на ней трехвостая закорюка неприглядная. А тяжела непомерно стрела!..
Не понравилась богатырю она -- не то, что другие волшебные,-- но все же убрал он ее в колчан свой, вместе с двумя, уже там лежащими, а вслух сказал:
-- И угораздило же Ивана грудь под такую штуковину подставить! Уж не такими ли стрелами боги меж собой воюют?
И тут осекся он вдруг от мысли, его поразившей, и пробормотал в растерянности:
-- Да как же это? Выходит, ни слова мужик не соврал? Выходит и впрямь явь и сон -- одно? А как же иначе, если и там, и сям погибнуть можно? Ну и ну! Нет уж, брат Полуночник, лучше ты про это сейчас не думай, а то свихнешься, не ровен час!
И стегнул он кобылку свою масти колдовской, и понеслась та дальше на север...
Вот выбрался Полуночник к верховьям Стылой реки -- и словно в другой мир попал, перебравшись по льду на другой берег.
Снег здесь лежал сплошным былым ковром и не думал таять, солнышко медленно скользило по самому краешку окоема, не закатываясь, но и не поднимаясь выше, и ничуть не грело. Меж тем морозец пощипывал лицо, руки да ноги цепенели от холода, изо рта и ноздрей вырывались густые клубы пара.
-- И это еще не край Земли! -- удивился Полуночник.-- Еще что-то есть впереди. Чудеса!
Не без труда отыскал он в Суровых Скалах логово белых великанов. Были они на удивленье белы лицом, и густая белая шерсть искрилась инеем на их могучих телах. Великаны сидели на ледяных глыбах и тяжело вздыхали.
-- Ну и жарища! Ни ветерка! Хоть бы завьюжило, что ли! -- сетовал один.
-- Это еще что! -- отзывался другой, хмуро посасывая сосульку.-- Говорят, на югах такое пекло случается, что даже снег сходит!
-- Скоро и у нас тут растает, коли будем сиднем сидеть! -- ворчал третий, набирая в пригоршню снега и посыпая им голову.
-- А я что говорю? -- вступил в разговор четвертый.-- Умные давно все ушли, а мы ждем чего-то! Надо и нам уходить.
-- Да куда идти-то? -- пожал плечами второй.-- К полуночи лучше не соваться -- там сейчас жарче, чем на юге. Подождем, посмотрим, чем это все кончится.
-- Ой, не могу! Растаю сейчас! -- выдохнул первый, смахивая со лба ледышки пота.
-- А ты в сугроб заройся, да лед на грудь положи! -- посоветовал третий.
От их слов Полуночнику сделалось совсем зябко, челюсть его громко застучала -- и великаны заметили пришельца.
-- Ба!..-- удивился один.-- Никак человек? И принесла же нелегкая!
-- В такое марево и не то еще привидится,-- отзвался другой.
-- Да нет же, и впрямь человек! -- воскликнул первый.
-- Ой, бедненький! Припарился, видать! Вона от жара-то его как лихорадит. Вот кого в снег зарыть надо...-- посочувствовал по-своему Полуночнику третий.
-- Да не!..-- возразил четвертый. -- Люди -- они не припариваются. У них шкура -- тонкая и лысая, не греет ни рожна и связей с Космосом не поддерживает, оттого и живут они в краях жарких. А сюда как его занесло -- не понимаю!
Ступил тут Полуночник вперед и поклонился великанам в пояс. И поведал им про заботу свою, и просить стал в Мерзлые Земли его провести.
-- Никак не можно,-- отвечали ему великаны, выслушав.-- За последнее время ни туда, ни оттуда никто пробраться не смог: ни эльф, ни ветер, ни чародей. Даже нам, инеистым великанам, сие не под силу. Объявился невесть откуда в Мерзлых Землях Враг Великий и железным кольцом окружил страну северных эльфов -- Альдинею. Много дней и ночей длится уж там страшная битва меж Тьмою и Светом, меж Добром и Злом, меж черными лучниками, железными воинами Венцизелевыми и отважными альдингами, и чем она кончится -- никто не знает!.. И лучше б тебе, человек, отказаться от затеи своей вовсе, если жизнь дорога! Ну а нет -- так мы тебе не попутчики!
-- Ну что ж... Видать, одному мне идти придется...-- кивнул Полуночник.-- Вот обогреюсь сейчас маленечко да и дальше в путь тронусь!
И вывалил из большого мешка жар-камень да угольки тлеющие из горшочка и принялся огонь разводить.
Воззрились на него белые великаны в изумлении, потому как прежде никакого огня, кроме небесного, и в глаза не видели.
-- Что это он делает? -- шепотом спросил первый.
-- А это, похоже, он нас поджарить собирается! -- с ужасом отозвался второй.
-- И что же, он нас съест потом? Скажи ему, что мы невкусные! -- подал голос третий.
-- Им, людям, все равно: сожрет и не подавится! Не видишь что ли, это ж настоящий великаноед! -- мрачно пробормотал четвертый.
-- Всех сразу?!
-- Нет, тебя на потом оставит! Ну да какая разница: ты ведь уже жареный будешь!
-- А-аа!.. Я, кажется, уже прижариваюсь!
-- Ой, и у меня шкура тлеть начала!
-- Сохну! Сохну, братцы! Таю! Помогите!
-- Да скажите ж ему, чтоб перестал, колдун окаянный! Пойдем, пойдем с ним! Согласны!
-- У-у-у! -- хором завыли великаны и повыскакивали из пещеры вон.
-- То-то же...-- ухмыльнулся злодейски Полуночник и для устрашения состроил великанам весьма кровожадную рожу напоследок.
Впрочем, великаны и не думали ему больше перечить -- зрелище огня возымело на них такое действие, что поклялись они тут же служить Полуночнику верой и правдой и провести его, куда б он не пожелал. Про себя же решили сбежать от злого волшебника при первом удобном случае.
Вот и поехал Полуночник на своей кобылке дальше на полночь, а великаны перед ним пустились, снега разгребая, ледяные глыбы по сторонам разбрасывая -- дорогу ему прокладывая.
Меж тем снега на пути делались все глубже; налетали метели, швыряя колючую порошу в лицо, кружились и выли; полыхало угрюмое небо с полуночи зеленоватыми вспышками; крепчал и крепчал мороз. И всю дорогу сопровождали их хорты -- крупные седые волки, скалились, рычали издали, но приближаться остерегались.
И чем дальше, тем меньше верилось Полуночнику, что где-то есть впереди загадочная Альдинея -- Обитель Вечного Лета, где живут дивные существа -- эльфы. И так размышлял он про себя, едучи:
-- Если правду сказал Иван-Кочерга, если не соврали мне инеистые великаны, то и впрямь не сложить бы голову ни за что ни про что в этих местах неприютных. Ведь и не узнает никто, и маковой слезинки не проронит!.. Не повернуть ли вспять? А поверну коли, так заклятье дурацкое в Луну Большую свершится!.. Ну и попал же я в переплет! Как быть? Не иначе как мстит мне братец Светозар за свою погибель! Ладно уж, покуда вперед поеду, а назад всегда успею, пока не развязан узелок последний на платке Стрибоговом!
И не заметил Полуночник, как задремал. Когда ж проснулся он, то добрались они до края плоской ледяной равнины, над которою низко-низко нависали тяжелые черные облака, и в их разрывах посверкивала над головой Звезда-Прикол.
-- Все... Пришли...-- тяжело выдохнул великан, последнюю часть пути несший Полуночника на плечах, и опустил его на землю. Другой поставил на ноги и кобылку богатыреву.
-- Где это мы? -- с подозрением спросил Полуночник.
-- Это и есть Мерзлые Земли, господин! -- отвечал великан.-- Сюда еще нога человека не ступала... Ты -- первый... Дальше -- край Земли и Альдинея. Но туда мы не пойдем, хоть жарь ты нас, хоть парь! Иди сам, коли хочешь. Тут уж рукою подать -- вот только пересечь эту ледяную равнину,-- но сейчас это невозможно...
Полуночник осмотрелся и, не заметив никакой опасности, шагнул вперед.
И в тот же миг из ближайшего облака вырвалось черное пламя -- в ушах пронзительно засвистало, дыхание перехватило от резкого, обжигающего грудь запаха, и снег вокруг почернел от сотни впившихся в него черных стрел.
Белый, ослепительно сверкающий шар возник в воздухе, и, прежде чем Полуночник успел что-либо сообразить, а облако разразиться новой вспышкой, шар с грохотом разорвался и богатыря отшвырнуло назад.
Ледяной наст в двух шагах расплавился, заклокотал кипятком, поднялся паром и тут же смерзся вновь.
Облака пришли в движение, небо затрещало и расцветилось зеленоватыми, голубыми и багровыми вспышками.
В считанные мгновенья вся равнина превратилась в клокочущее, пенящееся, вихрящееся месиво.
Полуночника обдало влажным жаром,-- как в бане, когда плещешь воду на раскаленные камни,-- затем холодом -- и он превратился в ледышку.
Тут бы и конец богатырю, но великаны подхватили его, скололи лед, растерли до красноты снегом и завернули в толстые хортьи шкуры.
-- Тебе повезло,-- молвил один из спасителей, когда он пришел в себя.-- Многим уже этот шаг стоил жизни. Надеюсь, теперь ты убедился в правоте наших слов?
Полуночник молча кивнул.
-- Ну вот и хорошо! -- обрадовался великан.-- Давай приходи скорее в себя -- и мы отнесем тебя обратно!
-- Назад? Нет...-- богатырь замотал головой.-- Надо дождаться ночи и попробовать еще раз!
-- Ночи? -- в удивлении переспросил великан.-- Долго же тебе придется ждать! Ночь приходит в эти края лишь в конце лета. К тому времени, может быть, не будет уже ни Альдинеи, ни Земли вообще. Да и с чего ты взял, что ночью тебя не увидят? Все небо кишмя кишит вражескими кораблями, разве ж ты не видишь? И им ничего не стоит сделать белый день ночью, а тьму озарить светом!
Только тут Полуночник понял, что то, что он принимал до сих пор за облака, было на самом деле воздушными лодками, и было их столько, что застилали они собой весь небосвод от края и до края.
-- Да что с ним толковать! -- воскликнул другой великан.-- Надо уносить ноги, пока целы! Идем, братцы! Пусть остается, коли нравится.
-- Да-да! Пойдем-ка отсюда скорее! -- поддержали его и другие.
И великаны хотели было уже уйти, оставив Полуночника одного, только тут вдруг что-то случилось в мире: тьма сгустилась и воцарилась зловещая тишина,-- великаны в страхе приникли к земле.
-- Что это? Что? Неужто конец? Неужто Альдинея пала?
И тут вдруг Полуночник понял!.. Если может тьма шарахнуть как молнией и породить свет, то это случилось с ним!..
-- Ура! -- закричал он несвоим голосом, вскакивая.-- Это знак! Это Златосумрачная подает мне знак! Путь открыт! Вперед!
-- Стой! Куда? Да он рехнулся!..-- закричали вслед великаны.
Но он уже несся неудержимо на своей кобылке чудесной масти через Мерзлые Земли, не обращая внимания ни на их крики, ни на вспышки черных молний, ни на разрывы огненных шаров, ни на яростное полыханье с небес.
-- Ну давай, давай, выноси, милая! -- орал он кобылке.-- Пока боги ослепли! Пока вороги рты пораззявили! Покуда небесные олухи твердость руки потеряли! Нет на нас ни закона, ни управы! Выноси, Земля,-- нынче твой Миг, злодейка-мятежница! Твой час, Пугало Звездное! Твоя власть, Воля Вселенной!
И дальше перешел вдруг Полуночник, сам от себя не ожидая, на язык Первородов и так отчехвостил и богов, и людей, и своих, и чужих, что и впрямь услышала его сама Земля и повернулась к нему краем Вечности -- и влетел Полуночник на своей кобылке в самую эту Вечность да на краю ее и Стрелу, которую искал, подобрал. Стрелу с желтым карбункулом.
Великаны же лишь увидели, что проскочил он через все Мерзлые Земли цел-целехонек и никакая напасть его не сразила, и лишь у самой кромки Земли вспыхнул вдруг над богатырем огненный шар и поглотил его своим светом.
И все стихло; все кончилось; все замерло вновь.
-- Все!.. Пропал...-- горестно махнул рукой один из великанов.-- А какой был смельчак! Какой чародей! До самого ведь краешка Земли проскочить сумел! Никому ведь еще такого не удавалось... И сгинул вот...
-- Жалко его...-- всхлипнул другой.
И великаны завыли и заплакали, роняя в снег градины-слезы. И медленно побрели прочь...