Три лика Златосумрачной Царицы.

Пошли мне, Господь, второго!..
Такого, как Он и я!..
В. В.

Не Лебедем Белым, не девицею красной предстала на сей раз Златосумрачная перед Яснооком, а Лихом Одноглазым -- Бабою Ягой -- явилась. С лицом злобою перекошенным, с оком, алчбою горящим, с ногою костяною да с рукою железной.

Как увидала она кувшин, так затряслась от жадности да пальцы, скрюченные, цепкие и когтистые, к нему протянула.

Да не тут-то было! Спрятал следопыт кувшин за спину да прежде обещанное отдать потребовал.

Глянула на него Ядвига с ненавистью, как помоями окатила, и пробурчала-проскрипела, разбрызгивая слюну ядовитую:

-- Будет... Будет тебе, мужлан несговорчивый, Стрела твоя! Но прежде отыщи ты в горах родник, что с водою живою да мертвою, наполни ею кувшин, а по возвращении разлей воду ту в два котла: в один -- живую, в другой же -- мертвую! Да так, чтоб ни капельки мертвой в живую не попало, чтоб ни глоточка живой в мертвую не просочилось! Четыре дня тебе сроку на это, а коль не поспеешь или воду смешаешь, так не видать тебе ввек ни Стрелы Заветной, ни свободы своей! А теперь поди прочь с глаз моих, пока душа на месте да ум за разум не зашел!

Цыкнула Баба Яга на скакуна Ясноокова -- взвился тот в воздух сухою былинкою невесомой и понес-понес богатыря над степью, да над горами, да над долами, дороги не разбирая.

И опомниться богатырь не успел, как оказался уж дальше дальнего от шатра Златосумрачной, и высокие горы со всех сторон уж его окружали...

Слез тогда он с коня, присел на камушек, пригорюнившись.

-- Виданое ль дело? -- думает.-- Две воды в одном кувшине смешать, а потом разделить вновь! Такое лишь чародею под силу! Невыполнимое задание дала мне Ядвига на сей раз, будь она неладна!.. Как быть? Да и где родник этот искать -- ума не приложу!

Достал тут богатырь кувшин о двенадцати рыльцах да принялся его рассматривать да дивиться.

И впрямь ведь удивителен сей кувшин, и сработан искусно. Из золота да серебра сплавлен, фигурами странными изрисован да письменами тайными испещрен, сверху смотрится солнышком о двунадесяти разноцветных лучах да дюжину рыльцев имеет, затыкаемых маленькими пробочками из самоцветных камушков на цепочках. Внутри же плещется в кувшине прозрачное вино, звездными рыцарями не допитое, а сквозь него и дно виднеется: посередке -- паук, и разбегаются от него к краям спирально закрученные цветные паутинки.

Вспомнил Ясноок, как пили вино звездные рыцари. "Дай,-- думает,-- и я попробую! Авось не помру!"

Глотнул из рыльца огненным лалом заткнутого, охмелел враз, преисполнился молодецкой удали да безрассудства и помчался в горы вприпрыжку источник искать. Но опомнился по пути, оглянувшись: куда ж это, мол, я без коня, без оружья, без кувшина чудесного припустил? Опомнился и вернулся.

Отвернул из Лелина Камня -- жада зеленого -- пробочку, попробовал, и снизошла на него нега да благодать, каковые случаются при пробужденье в погожее утро, и весь свет ему мил сразу сделался.

Налил из рыльца с радужным перлом -- и воссияла душа в нем, в пляс пустилась, легко и крылато сделалось.

Лунный камень отткнул -- будто родниковою водою пречистою омылся, и нахлынули на него воспоминанья да светлая грусть по временам стародавним, о коих он раньше-то и понятия не имел никакого.

А вынул алатырь солнечный -- поднялось у него в груди могучее древо сияющее, и сделался бесстраен он и неуязвим.

Вот отведал синего винца богатырь из рыльца синеяхонтового -- явилась пред ним девица таинственная, в темные одежды закутанная, со светильником в руке. Осветила им все клады, в недрах земных таимые да все тайны, небом скрываемые. Да только Ясноок спьяну и перезабыл тут же все, окромя Скалы Серой, из-под которой два ключа бьют -- с Живою и Мертвою влдами.

Отомкнул смарагдовую пробочку он, отпил, и воцарились мир и лад у него внутри между сердцем и разумом, и сделался он вдруг мудрым, как Огненный Эльф.

Полилось густое вино из рыльца с камнем-кровавиком, по цвету как спелая вишня, по вкусу как черемуха-ягода. Околдовало, заворожило, ноги-руки сковало, язык да уста связало, заметалось по крови вожделеньями, заклубилось в голове наважденьями...

Испугался следопыт сему действу странному.

-- Ох, не просто вино то!..-- вскричал.-- Чародейская силища в нем!..-- и давай скорее следующую пробочку откупоривать -- бирюзовую.

Хлебнул небесного хмеля -- и вытянулось стрелою все его существо, зазвенела в ушах тетива лука незримого, и понеслась, понеслась душа в выси звездные, в миры запредельные, а куда -- невесть.

Но пригубил не лету нект лилового зелья из дымчато-хрустального рыльца -- и сразу же себя вспомнил да цель свою уяснил,-- и обратно на землю вернулся.

Из рыльца, амефисом замкнутого, полилось грозовых оттенков вино. Завертело оно нутро богатырево волчком, остановило времени бег -- и почувствовал он себя и юным, и зрелым, и старым одновременно,-- и так ему это странно показалось, так по душе пришлось, что хорошо и вольно ему сделалось, принялся он куролесить-чудить, вприсядку по небу ходить да солнце шапкою ловить.

А как находился да угомонился, так выплеснул в чарку себе остатки вина через рыльце с пробочкою из мористина. И затуманился разум богатырев, и повлекло его на самую глубину, и там, в тиши безмолвной да сумраке бездонном, посеред Вечности самой, увидал он две звезды могучих да третью меж ними поменьше, что для всех иных звезд -- свет. И уронил тут голову на грудь богатырь да и заснул пьян-пьянешенек...

Два дня и три ночи кряду проспал, и перевидал за то время снов видимо-невидимо да дюжину без малого жизней пережил. А проснулся -- с ломотою в груди да с истомою в костях. Зевнул, потянулся, сел на коня да к источнику поехал, что давеча в виденье самою Лунною Девою ему указан был.

К вечеру и отыскал в горах Скалу Серую, из-под которой два ключабьют да полнят своими водами чудесными чашу, в камне выдолбленную.

Только собрался зачерпнуть из нее водицы нект, как заржал тревожно конь за его спиною, пропищало что-то тоненько над ухом, и кто-то страшный -- не зверь, не человек -- из чаши на него глянул.

Отпрянул в испуге Ясноок, едва кувшин в воду не обронив, обернулся-огляделся -- нет никого. Только скакун его тревожно ноздри раздувает, бьет землю копытом, гривою потряхивает да по сторонам глазами зыркает.

-- Должно быть, морок привиделся!..-- решил богатырь и снова над чашею склонился. Только опустил кувшин в воду, как снова заржал конь, запищало над ухом -- и сделался кувшин невероятно тяжелым.

Хотел было богатырь из воды его выхватить, но как в лед кувшин вмерз. И увидел в этот самый миг Ясноок перед собою око железное жрущее да пасть алчущую, пустотою зияющую, ни на что не похожие.

Не на шутку тут уж богатырь перепугался, и толи от ужаса силы у него прибавилось, толи от другого чего, но вырвал-таки чудо-кувшин он из вражьих рук и отлетел с ним вместе аж на десять шагов от источника.

И выплеснулась при этом вся водица из кувшина до капельки. Делать нечего -- отер пот холодный с носа богатырь, стиснул зубами страх свой и в третий раз к чаше шагнул.

Но только услышал тут тут окрик сзади:

-- Берегись, Ясноок!

Отскочил в сторону -- и вовремя, ибо в тот же миг что-то жуткое -- сверкающее, гремящее и ревущее -- пронеслось совсем рядом и рухнуло в пропасть.

А с горы уже бежали к нему со всех ног верный друг Серый Волк и незнакомец в синем плаще, в котором, присмотревшись, с удивлением и радостью признал он Тарквина.

-- Дина донн, Яснард! -- воскликнул русалец, поднимая приветственно правую руку (без единого следа ранения) и весело сияя лучистыми глазами-звездами.-- Да хранит тебя Ардин!.. Кажется, я подоспел как всегда вовремя?

-- Тарквин! Живой и невредимый!.. И даже о двух руках! -- вскричал следопыт.-- Объясни же мне толком, от какой напасти ты меня спас на сей раз?! Что это было? Или кто?.. Признаться, я так ничего и не понял.

-- А... Это измырк... Одно из порождений Врага... Он не живой, но очень опасен... Покуда мы его спугнули. Но впредь будь осторожен: Враг уже вышел на твой след и теперь будет преследовать тебя неотступно. Причем, чем ближе ты к цели, тем большая опасность будет тебе угрожать!

-- Неужели же человек невеликий, вроде меня, способен внушить ему серьезные опасенья? Что-то не верится...-- попытался улыбнуться Ясноок.

-- И тем не менее это так,-- кивнул Тарквин.-- Пока что ты никак не можешь противостоять ему в открытую, но ты стал заметно сильнее с той поры, как мы встретились впервые, и усилишься еще... Враг это прекрасно сознает, вот и стремится уничтожить тебя, покуда ты не представляешь для него серьезной угрозы. К тому же его интересуют волшебные вещи, наподобие той, какую ты держишь в руках,-- он за ними охотится... Ну а кроме того, ты уже успел ему насолить!..

-- Как?..

-- А твои подвиги с Медвеухом в Черном Ущелье, избавившие пририфцев от гнета великанов-гладхарвов и царя Морокуна?.. Ведь эти великаны-людоеды суть зло, а начит, вступив с ними в борьбу и победив, ты уже бросил Врагу свой личный вызов!

-- Да откуда ж тебе-то это известно? -- удивился Ясноок.-- А-а...Впрочем, догадываюсь... Тебе рассказал Серый Волк!

-- Да, кое что я, действительно, узнал от него,-- подтвердил русалец.-- Но не все... Например, про твои злоключения в кургане...

-- ?..

-- Вы, некторские следопыты, умеете читать мысли своих друзей и недругов по дыму костра, поднимающемуся над становищем. Ну а русальцы способны обходиться и без этого. Мысленно я всегда был с тобой -- и в Черном ущелье, и в Ядвигином царстве, и в кургане.

-- Так ты все-все про меня знаешь?! -- воскликнул следопыт.-- А я-то было рассказывать собрался!..

-- Ну, не совсем... Иногда я терял тебя из виду... Так, например, случилось после того, как Ядвига отправила тебя за Живой и Мертвой водами. И об этом я хотел бы услышать от тебя прежде всего. Что случилось? Куда ты запропал? Кстати, и измырк, который шел за тобою по пятам, на это время потерял тебя из виду...

Ясноок слегка смутился, решая, стоит ли рассказывать, как пил он вино звездных рыцарей и какие при этом посещали его виденья и сны, но так как ничего особо зазорного в своих действиях не сыскал, то и поведал все как было, начистоту.

Русалец слушал его рассказ внимательно, ни разу не прервав, и лишь чуть заметно улыбался время от времени одними уголками губ, в конце же посмотрел на некта весело, но и с укоризною.

-- А знаешь ли ты,-- сказал он, покачав головою,-- что придется тебе вновь наполнить чудесный кувшин перед тем, как возвратить его звездным рыцарям? А это не так-то просто... Дюжину жизней придется тебе прожить за одну, и не во сне, а наяву, и дюжину свершить дел великих, прежде чем обратится вода в кувшине в вино! А до той поры будут тебя преследовать денно и нощно рыцари, и придется сражаться тебе то с одним из них, то с другим!..

Нахмурился Ясноок.

-- Ну и нажил же я себе врагов за последнее время! Да еще один другого сильнее...-- сказал.-- Как сдюжить?

-- Ничего, сдюжишь! Ведь и друзей у тебя появилось не меньше. Да про них ты еще и не знаешь... К тому же, Звездные Рыцари не враги тебе, по крайней мере, не просто враги, их цель не убить тебя, а заставить возвратить долг, и если ты сам будешь стремиться к этому, то и они будут тебе помогать,-- утешил его Тарквин.-- А что до вина, которое ты отведал, то здесь можно тебе лишь позавидовать! Мало кому из смертных выпадает такое. После звездного вина любое земное пресным покажется!

-- А как же, Тарквин, скажи на милость, дюжину жизней прожить мне? А?..-- спросил Ясноок.

-- А это уж не твоя забота покуда! Как одну проживешь, так сам поймешь, что в другую вступил... Наперед же об этом голову не ломай,-- отозвался русалец.-- А сейчас пора тебе к Златосумрачной возвращаться. Едва-едва к сроку поспеешь! Набирай-ка поскорее водицы из источника да запомни, что из рыльца, лунным камнем заткнутого, Мертвая вода льется, а из алатыревого рыльца -- живая. Как наполнишь ты двумя водами котлы, опустит Златосумрачная Стрелу в один из них и примется над нею заклинанье читать, ты ж тем временем плесни незаметно в другой котел водицы из рыльца с темным хрусталиком. Опустит в ту воду Стрелу царица и отдаст тебе с усмешкою, полагая, что лишила чудесной силы ее. Но нет! Да не сразу поймет это Ядвига. А ты хватай Стрелу не мешкая да беги со всех ног от тени прочь! И про кувшин не забудь! Мы же с Серым Волком неподалеку ждать будем... Понял ли?

-- Не мудрено понять,-- кивнул Ясноок.-- Да беспокоит меня только, где Медвеух, друг неразлучный мой? Он-то как же?..

-- Увидишь ты Медвеуха скоро... И сам он обо всем тебе поведает. Да только, боюсь, придется вам на сей раз надолго разлучиться...

-- Может ли такое статься? -- усомнился следопыт.-- Мы ведь с ним что два лаптя: не ходим один без другого. Так сызмальства повелось...

-- Увидишь,-- только и сказал русалец. Стегнул прутиком коня Ясноокова -- и вмиг перенес богатыря скакун быстрокрылый на то самое место, где разошлись пути-дороженьки -- его да Медвеухова.

Смотрит Ясноок: идет-ковыляет по степи друг его. Гол как сокол, без коня, без меча, без одежи да без булавы своей! И нет на нем места живого. Вся кожа разодрана, вся в ссадинах кровавых, лицо расцарапано, волосья повыдерганы... Идет-бредет, срам лопухом прикрывает, голову до земли склонил, глаз не кажет...

Подивился следопыт.

-- Что ж такое это с тобою сталось, брат Медвеух? Отчего взгляд по земле волочишь, отчего прах с дороги носом метешь? Отчего кровью с головы до пят вымазан? Да где же меч и одежа твоя? Уж не заколдовала ли тебя царица Златосумрачная, гром ей в темя?

Оторвал от земли взгляд богатырь с трудом, посмотрел на Ясноока горестно и поведал ему про Сад-Услад, про Силу Шальную -- Тягу Земную, с которой заключил ряду он, про то, как встретила его ласково Царь-Девица, про то, как разделила яблоко золотое пополам и половинку сама съела, другую же дала ему вкушать, как потерял он разум от того плода колдовского.

Умолчал лишь про то, как три дня и три ночи любовным утехам в шатре Златосумрачной он предавался, забыв обо все на свете, да как вкусно его там кормили, как сладко поили, как стелили мягко да наряжали богато, как музыкою ублажали да извивами танца глаз радовали, как натешились вдосталь, как одарили без меры, да как после все отобрали, расцарапали рожу, волосья повыдергали и со свистом да с хохотом за руки-за ноги вон из шатра выкинули в чем мать родила и без сил-без чувств в степи лежать оставили!..

Ну да все это и без слов Ясноок понял, на друга глядючи. Окатил тогда он горемычного водою мертвою из кувшина да после живою полил. Умер тот сперва, но потом снова родился,-- все раны его вмиг зажили, синяки выцвели, и оброс богатырь волосьями пуще прежнего.

А Ясноок и говорит ему:

-- Надевай-ка поскорее, друг мой непутевый, штаны да рубаху да садись на коня сзади -- поедем вместе честь твою выручать!

-- И рад бы с тобою поехать я,-- с мукою в голосе отозвался Медвеух,-- да не могу! Ведет меня Тяга Земная -- Сила Шальная ряду отрабатывать: Сад-Услад заместо нее сторожить, покуда другой такой дурак не сыщется! В спину меня, проклятущая, толкает, ноги мои сама против воли переставляет, и никуда от нее мне не деться! А что до чести моей утраченной, так я ее потерял -- мне ж ее и обратно вертать! Прощай, друг Ясноок! Да передай от меня слово приветное Нектору-царю, Волку Серому да старику Лешему! Но о позоре моем не обмолвись ненароком -- заклинаю тебя!.. Прощай же! Удачлив будь! Авось свидимся когда-нибудь!

Сказал так и поплелся дальше путем своим.

Горько на душе у Ясноока стало и обидно за друга, догнал он его, вложил в руку Меч Тархов и стиснул руку крепко.

-- Шел--пошел -- отошел,
   Потерял -- да нашел,
   Плюнул--дунул--сдунул,--
   Сталось, как задумал!..

-- произнес скороговоркою.

Улыбнулся на это Медвеух, и отлегло на сердце у обоих от немудреной лешачиной присказки. (Может и тебе, Дружок, в час печали она пригодится?)

На том и расстались.

Наутро другого дня подъехал Ясноок к шатру Златосумрачной, увидал два медных чана перед ним и наполнил их Водами из кувшина, как научил Тарквин.

Вышла из шатра Царь-Девица--краса, вся сверкающая да благоухающая, в окружении ягишн, павами разряженных. Улыбнулась богатырю улыбкою медовою.

-- Вижу-вижу,-- рекла.-- Исполнил все, как уговаривались! Не подвел, добрый молодец, спасибо за то! А вот и от меня дары тебе! Прими, не обессудь!

И разостлали ягишны по ее знаку ковер на земле, искусно вышитый, и разложили на нем вещи и вещицы дивной работы, одну другой завлекательнее! Ларец из зеленого жада, бурмитским зерном усеянный, саблю в серебряных ножнах, гривну золотую с камнем черным да зерцало бронзовое. И подвели красавца--жеребца вороного, уже оседланного и взнузданного.

Но лишь усмехнулся Ясноок, дары взглядом окинув.

-- Хороши на вид дары, да от чистого ль сердца они?! -- воскликнул.

И пнул ненароком ларчик ногою -- открылся тот, и выползла из него змея очковая с шипеньем.

Накинул тогда он гривну одной из ягишн на шею -- железною удавкою сдавила та горло ей и принялась душить, душить, покуда не посинела ведьма.

Подсунул под нос другой зерцало -- и куда ж подевалась краса ее да молодость: тут же пожелтело лицо, обвисли щеки, глаза запали, глубокие морщины пролегли на лбу и проступили на челе бубоны чумные, и стала наконец ведьма на саму себя похожа, чего и вам желаю. Повелел он третьей под страхом меча своего саблю дареную с земли поднять -- и вышел из ножен заместо сабли вихрь черный, злобный и разорвал ведьму на клочки, на пылинки разнес.

Подхватил тогда нект удалой и четвертую из подруг Ядвигиных да на конька вороного подсадил -- как заверещит ведьма да как взовьется до самых облаков, ибо седло-седельце под нею сковородою вдруг обернулось с маслом кипящим.

-- Вот чего дары твои, Златосумрачная, на деле стоят! -- сказал богатырь и сплюнул на ковер в сердцах. Свернулся тот сам собою, поднялся в воздух смерчем-ураганом, а из плевка Ясноокова тыща плевков родилась и обрушилась на Ядвигу и свиту ее дождем с небес, так что всем по плевку досталось, а самой Златосумрачной -- два даже!

Нахмурилась Царь-Девица, сменила обличье на Лихово и уставилась на следопыта чернооком своим недобрым.

Да не оробел тот и не отвел глаза, хоть и помутилось у него в голове слегка.

Выкатилось в это время из-за гор дальних солнце -- наполовину ясное, наполовину затменное.

Как увидела это Ядвига, обрадовалась, Яснооку же сиро и тоскливо на душе сделалось.

Взяла тогда Златосумрачная соколенка малого с плеча своего и швырнула в котел с Водою Живой, пошептала чуть и вынула из котла птицу гордую, величавую, красы редкостной. Опустила ее в Мертвую Воду и достала оттуда змеевика -- змею крылатую. Засмеялась царица, довольная, что еще одну погань на бел свет породила, и в ладоши хлопнула.

Поднесли ей тут же Стрелу с сардом солнцеликим на черной подушечке сафьяновой. Опустила и ее в Живую Воду Ядвига да принялась заклинанья свои над нею читать.

Опомнился тут Ясноок от столбняка на него было напавшего.

-- Эко дело,-- сам себе сказал.-- Если уж из птичек змей ведьма делает, то что же она из волшебной Стрелы-то сотворит?! Нет, не бывать тому! -- и подлил в Мертвую Воду водицы из кувшина через рыльце дымчато-хрустальное незаметно. И вовремя! Ибо вот уж ко второму котлу Ядвига обратилась и в него Стрелу окунула.

А как достала, так и швырнула ее к ногам Яснооковым со злым хохотом, не посмотрев даже.

-- Вот она, Стрелочка твоя! Да только теперь она -- что ножны без меча, что без пламени свеча, что солнце без луча! Мало тебе от нее проку будет, дурень ты дурень бестолковый!

А камень-то меж тем самоцветный не охладел, не потускнел, не рассыпался в прах, не лишился силы своей чародейской, а засиял сард ярче яркого, наполнился животворящею мощью, стал краше в сто крат!..

А как заметила это наконец Златосумрачная, так Ясноок уж в полете стрелы от ее шатра был, унося и Стрелу, и кувшин, и едва смех сдерживая, во груди нарождающийся.

Обратилась тут уж Ядвига в самый страшный лик свой -- Мореною на алом коне за следопытом по степи погналась, черные молнии из очей меча, семена ненависти да плевелы злобы лютой по пути сея.

Совсем закрылось око солнцево, потемнел бел свет, замерли дерева и травы, все живое попряталось-поскрывалось кто куда, воцарилась мгла недобрая и тишина жуткая над Страною Шелковистых Трав.

Только топот копыт по земле раздается, только пыль от них небо застит, только дышит скакун Яснооков тяжело и пену с боков роняет, только стучит на весь мир сердце в груди у следопыта.

Летит он по земле, а за ним тень черная -- смерть сама -- гонится, вот-вот настигнет! Но увидел тут Ясноок Волка Серого, направил коня за ним вслед, и привел тот его в пещеру, глубокую да широкую, а в ней уж и Тарквин его ожидает.

-- Скорей!..-- вскричал русалец, хватая не успевшего опомниться следопыта, стаскивая с седла и толкая в темноту подземелья. Над конем же следопытовым провел рукою -- и обернулся тот белогривым облаком и умчался в выси, возвращаясь в небесные конюшни Тарховы.

Друзья же побежали по подземным тропам, покуда не остановила их продвиженье железом окованная дверь. Толкнулись в створы -- не поддаются! А неподалеку уж слышно дыханье Морены смердящее да улюлюканье подруг ее бедовых, что из виду вдруг богатыря потеряли да ищут-рыщут по округе, силясь вновь на след напасть!..

Осветил Тарквин светом глаз своих дверь -- и видна сделалась корявая надпись на ней:

То, что заперто пером,--
Не прорубишь топором.

-- Ну,-- спросил русалец.-- Как ты сие понимаешь, дружище?

-- Что означают значки внизу? -- спросил прежде чем ответить Ясноок.

-- Это руны. Верхняя читается "рион", что значит "Ключ", а нижняя -- "зоом"-- Ядвигина руна...

-- Тогда понятно...-- кивнул следопыт.-- Ключ: Зоом! Надо сказать: Зоом!.. Зоом!..

Яснооков голос разнесся по подземелью, эхо его подхватило и повторило:

-- Зоом!.. Зоом!..

Тарквин улыбнулся.

На двери проступила другая надпись:

Зря под дверью ты не стой --
Ключ у каждого есть свой.
Рой!

-- Ага...-- смекнул богатырь.-- Рой!..-- и принялся разгребать землю под дверью.

-- Э-ей...-- Тарквин, теперь уже откровенно смеясь, потянул его за рукав и указал на дверь.

Вырыл яму -- красота!
А теперь ложись туда!..
Балда!

-- прочитал Ясноок. И переспросил ошарашенно:

-- Балда?.. Это кто же?.. Я?..

-- Ты, ты! -- подтвердил русалец.-- Ну да не обижайся! Эти подземелья когда-то принадлежали черным эльфам, а они, в отличие от горных гномов, никогда не отличались серьезностью... Попробуй-ка сказать "Ключ"!..

-- Вот они! Здесь! -- послышалось где-то совсем рядом.

-- Ключ!..-- поспешно выкрикнул Ясноок.

Прежние надписи стерлись, а взамен них появилась новая:

Ключ у каждого есть свой --
Зря под дверью ты не стой.
Открой!

Следопыт толкнул дверь -- она легко поддалась. В это мгновенье в двух шагах от себя они увидали ягишн.

Русалец быстро втолкнул некта в проем и захлопнул дверь под самым носом у ведьм. Золотистый лучик блеснул у него из пальца и начертал на обратной стороне двери:

Не у каждого есть ключ --
Дверь откроет Солнца луч.

-- Уф!..-- выдохнул Тарквин.-- Теперь мы, кажется, на некоторое время отделались от преследователей. Пусть-ка повозятся с замком!..

Слышно было, как колотятся в дверь ягишны, как скребутся, ломая когти, ругаются и выкрикивают угрозы, но запертая русальцем дверь сделалась для них непреодолимым препятствием.

-- И все-таки нам надо поспешить...-- заметил русалец.-- Могущество Златосумрачной велико, а особенно в такой день, как этот... Идем!..

И они зашагали по длинному извилистому ходу со множеством ответвлений, миновали череду пещер, больших и малых, и оказались в огромной подземной зале с черными стенами и уходящим высоко вверх золотым куполом. Багровое зарево, исходящее из раскаленных горнов и витых светильников, разливалось по ней. И в этом зареве предстало пред их глазами множество дев,-- более походивших на тени, чем на живых людей,-- ковавшихоружие и доспехи, занятых рукодельем, росписью тканей и утвари.

-- Это тайная тайных Девичьего Царства! -- пояснил Тарквин.-- Здесь томятся все Ядвигины узницы, здесь шьются колдовские одежды, варятся приворотные зелья, творится волшебное оружие. Где-то дальше в недрах Земли -- хоромы самой Златосумрачной, где хранятся несметные сокровища и чудесные вещи, наделенные небывалою мощью. Было время, когда Ядвига была одной из величайших волшебниц Земли и вещи эти служили на благо миру, хотя сейчас в это трудно уже поверить. И лежат эти вещи, скрытые ото всех в сокровенных кладовых, никчемной рухлядью, и, должно быть, оно и к лучшему, потому как никто из владевших ими когда-либо не смог устоять перед их колдовским могуществом и не натворить бед в мире заместо блага... Так случилось и с самою Ядвигою, и со многими другими чародеями прошлого. И потому первороды решили уничтожить эти вещи, однако им воспрепятствовал сам Ардин, и Дивия -- Владычица Чуда -- поддержала его. Так и случилось, что и поныне хранятся они здесь, в Ядвигиных кладовых, куда никому, кроме самой Златосумрачной, доступа нет...

Тарквин вздохнул.

-- Тебя, я вижу, это печалит? -- спросил Ясноок.

-- Как и любого другого, кто знает, что это такое! -- отозвался Тарквин.-- Покуда они есть -- хотя бы и недоступны,-- не успокоится сердце ни одного эльфа, ни одного настоящего чародея... Если же их вдруг не станет, тогда... тогда -- все равно... Тогда не станет и нас... Может быть, поэтому Ардин и не позволил их уничтожить... Идем же дальше, друг... Если мне не изменяет память, за Залой Обреченных есть Коридор Зеркал. Им-то мы и воспользуемся, чтобы выйти отсюда к морю.

На звук его голоса узницы начали, одна за другою, поднимать головы, глядя на вошедших испуганно и с мольбою.

По зале пронесся вздох, потом тихий ропот, а затем -- то там, то сям -- начали раздаваться робкие голоса.

-- Пойдем-пойдем! -- поторопил русалец остановившегося богатыря.

-- Чего они хотят? -- спросил Ясноок, вслушиваясь в неразборчивый гвалт и не двигаясь с места.

-- Они взывают о помощи,-- отозвался Тарквин.-- Но мы ничем не можем им помочь. Им не пройти по Коридору Зеркал. Поторопись, следопыт!

Властным движением руки Тарквин раздвинул образовавшееся вокруг них людское пространство и потянул Ясноока за собой.

-- Подожди!..-- остановил его богатырь. И прежде чем последовать за русальцем поклялся страшною клятвою нектов -- быть разорванным семьюдесятью семью ветрами,-- что когда-нибудь вернется и вызволит несчастных дев из неволи.

Много прошло веков, и много сменилось поколений, томящихся в Ядвигиной темнице, прежде чем Ясноок сдержал свое слово, но с той самой поры зародилась в сердцах узниц надежда и перестали они считать себя обреченными...

Коридора, про который говорил Тарквин, как такового не было: в дальнем конце зала стояло лишь два больших в золоченых рамах зеркала, одно напротив другого.

-- Вот...-- сказал русалец, пристукнув по одному из них пальцами.-- Нам -- туда...

Ясноок и Серый Волк воззрились на него недоуменно.

-- Это не так невозможно, как кажется... Хотя и очень опасно,-- добавил он.-- Первым пойдешь ты, Ясноок. Встань перед зеркалом и смотри, смотри пристально в него. Старайся увидеть свое отражение со спины. У тебя должно получиться... А если не получится, значит, ты навсегда останешься здесь. Главное тут -- очень верить и очень хотеть, тогда обязательно получится. Как увидишь, бросайся вперед не раздумывая и беги за своим двойником. Потеряешь из виду его -- тебе конец: зеркало тебя не выпустит. Нагонишь -- и ты по другую сторону Коридора Зеркал... Вот и все!..

-- А лоб не расшибу?..-- чуть помедлив, спросил следопыт.

-- Усомнишься на миг -- обязательно расшибешь! Или похуже что-нибудь с тобой приключится... Зеркало -- штука опасная: ошибок не прощает... Но ты не робей! Смотри, как это делается!..

-- Охо Зинтра Рион стрель -- охо Гио Явь струэль! -- воскликнул русалец,-- и не успели Ясноок и Серый Волк опомниться, как он канул в зеркало, будто в полынью, и тут же выскочил обратно.

-- Ловко! -- восхитился Ясноок. Глаза у него загорелись.-- Была не была! Дай-ка и я попробую!

Он не сразу себя узнал: из зеркала на него глядел не недавный юноша-следопыт, едва постигший лесную премудрость, с незамутненным по-детски взором, горящим любопытством, а зрелый муж, опоясанный мечом, с двумя сине-суровыми огнями очей и пшеничной копною волос.

-- Эй...-- Тарквин легонько прикоснулся к его плечу.-- Полюбуешься на себя как-нибудь в другой раз!

Ясноок вздрогнул, вспоминая, что ему надлежит делать, сосредоточился и пристально посмотрел двойнику в глаза.

Вначале ничего не было, потом, когда глаза его устали и наполнились влагою, отражение в зеркале замутилось, принялось расползаться, вращаться и потемнело. Остались лишь глаза двойника, смотрящие на него в упор.

-- А дальше-то что? -- мелькнуло у следопыта в голове. И вдруг он понял: будет, как в детской игре в гляделки: кто кого пересмотрит, тот и победит.

Ясноок застыл, изо всех сил стараясь не сморгнуть, не отвести взгляд. Сколько он так простоял -- неизвестно, время для него остановилось, слезы потекли по щекам, глаза покраснели и заболели.

И вдруг он не выдержал: веки его дрогнули и сомкнулись на миг.

-- Все пропало!..-- с отчаяньем мысленно воскликнул он.-- Проиграл! -- но это было так, как будто подумал это не он, а кто-то другой -- и в тот же миг он увидел в тумане перед собой собственный затылок и быстро удаляющуюся спину и внезапно ощутил, что вместе с двойником уходит вглубь зеркала и частичка его самого.

Почему-то это ужасно его напугало.

-- Стой! -- вскричал он (а может быть, ему лишь показалось, что вскричал), и какая-то неведомая сила швырнула его следом.

Двойник стремительно удалялся. Ясноок полетел следом (а точнее, не полетел, а, опять же, его понесло нечто, подчиняющееся его страху и полуосознанному желанию), стараясь не потерять двойника из виду в мутной толще зеркала, настиг его и -- когда уже, падая, попытался схватить за плечо,-- вдруг неожиданно для себя вывалился на ровную, залитую солнцем площадку.

Внизу шумело синее-синее море и пенились белоснежные барашки волн. Позади была ровная и гладкая -- словно отшлифованная вручную -- каменная стена. Никакого намека на зеркало и, тем более, на проход не было и в помине.

Но вот перед ним вдруг возник Серый Волк, взявшийся из разверзшегося на миг пространства, и ошалело завертел головою, а за ним и улыбающийся русалец.

-- Что за великий кудесник придумал такое чудо? -- спросил нект.-- Или я сплю? Или это все колдовские чары?

-- Его никто не придумывал,-- покачал головою Тарквин.-- Это самое обыкновенное зеркало, да будет тебе известно! И все было наяву, и -- почти -- без всяких чар. И по совести сказать, я совсем не был уверен, что у тебя получится. Это ведь мало у кого получается, если честно... А причина здесь в том, что зеркало -- живое, и оно ни за что не пропустит того, кто ему не приглянется. Поэтому я и рад за тебя вдвойне! И, надеюсь, тебе не раз пригодится еще то, чему ты только что научился.

-- Уж не хочешь ли ты сказать, что так можно проходить сквозь любое зеркало? -- в голосе следопыта вновь послышалось недоверие.

-- Можно... Но с каждым разом делать это хоть и становится легче, но, в то же время, и опаснее. Ведь я говорил уже, что зеркало -штука опасная...

-- Почему?

-- Даже когда ты просто смотришь на свое отражение, ты незаметно теряешь силы. Хоть и немного, самую малость, но все же... Другое дело, когда ты преследуешь своего двойника в толще зеркала -- тут каждое мгновенье ты расходуешь сил столько, сколько не потеряешь их и в самой жаркой схватке. А силы не беспредельны. Если б ты знал, сколько великих чародеев осталось навсегда в плену у зеркала, свободою духа поплатившись за возможность лишний раз воспользоваться этим путем!

-- Однако я почти не чувствую усталости,-- возразил Ясноок.

-- Зато я ее чувствую за троих,-- отозвался Тарквин.-- На сей раз я поделился с вами своею силою. Это я и имел в виду, когда сказал про небольшую толику колдовства. В дальнейшем же тебе придется рассчитывать лишь на собственную силу Духа!

-- И близко больше не подойду тогда ни к одному зеркалу!

-- Не зарекайся, следопыт! -- предостерег Тарквин.-- Думаю, что и не раз еще придется тебе использовать волшебные свойства зеркал. Ибо ты ступил на странную стезю...

-- Что касается меня, то мне эта штука совсем не пришлась по вкусу. Я предпочитаю, как нормальные люди, через двери ходить, а не через зеркала шастать, словно призраки бестелесные! -- высказал свое мнение Серый Волк.-- А теперь я вот думаю, как отсюда мы выберемся: что-то не вижу я никакого спуска с этого утеса.

-- Надеюсь, нам помогут...-- загадочно улыбнулся русалец.-- Когда-то эльфы-горды и морские эльфы были очень дружны... А ну-ка Ясноок-свет, плесни в море водички из кувшина -- из рыльца с мористином!.. А я посвищу немного...

Русалец тонко, но сильно засвистал -- что-то очень знакомое, родное, как звездные россыпи, но давно и безвозвратно забытое,-- и над морским простором поплыла дивная, печальная и гордая, переливчатая мелодия...

Вскоре ее подхватил кто-то другой -- там, в волнах,-- затем третий, четвертый... Над водою повисло радужное полукольцо, и прямо под ним поднялась вдруг из глубин сияющая хрустальная башня.

Тарквин перестал свистеть.

Должно быть, он и те, из башни, некоторое время переговаривались мысленно: ни Ясноок, ни Серый Волк не услышали не единого слова, произнесенного вслух, зато явственно видели маленькие цветные лучики, вылетающие из башни и исходящие из головы Тарквина, и им чудилось, что мелодия продолжает звучать -- неслышимо, но зримо и почти осязаемо.

Но вот русалец обернулся к ним и развел руками:

-- Увы, они согласны принять только меня. Вам же могут предложить лишь лодку... Что им ответить?

-- Ну что ж... Лодка -- не зеркало. С веслами и ветрилом обращаться мы умеем! -- отозвался Ясноок.-- Но неужели жы, Тарквин, ты вновь покинешь нас?

-- Поверь, друг,-- Тарквин посмотрел на него серьезно,-- мне очень этого не хочется. Но ведь у каждого свой Путь: тебе -- искать Стрелу, мне -- свой плащ и эльфийский колпак... ведь если яне обрету их вновь, а пойду с тобой, то навсегда останусь никем -- ни гордом, ни русальцем, ни человеком даже... А это очень погано -- быть никем. И все же, если ты скажешь, я не смогу тебе отказать...

-- Понимаю...-- кивнул Ясноок.-- Иди своим путем, друг!

Тарквин благодарно кивнул.

-- Тогда погощу-ка я покуда у своих морских братьев... Кое-что разузнаю... Потом -- назад, в Русалию. Дальше же видно будет... Вот... Возьми-ка это...-- и Тарквин протянул следопыту маленький хрустальный шарик.-- Когда совсем туго будет, зажми его в ладонях и позови меня -- я приду. Но спеши это делать, дай мне срок обрести себя...

-- Спасибо...-- Ясноок взял дружеский дар и спрятал его в мешочек на груди, где уже лежали подарок Волховы и кусочек гордского плаща.

Хрустальная башня в этот миг сильно озарилась, и от нее к площадке над морем протянулся золотистый светящийся мосток.

-- Прощай! -- Тарквин взбежал на него и, обернувшись, махнул рукой.-- Лодка внизу! Дельфины проводят тебя до самого Ладиополя! Войл'а!..

-- Войл'а, Тарквин! -- успел крикнуть нект.

Луч-мосток и радуги над башней погасли, а сама она растворилась в воздухе, поглотив русальца.

Что-то подняло богатыря и бережно перенесло в лодку под скалой. Ясноок на сей раз даже забыл удивиться.

Руки его сами потянулись к веслам, а отплыв от берега, он поднял и ветрило.

Лодка легко понеслась по волнам, сопровождаемая дельфинами и большими белоголовыми чайками...