В канун Большой Луны путники достигли Лысой горы и остановились у ее подножия. Вверх по склону, петляя меж камней, убегала узенькая тропка.
— Дальше верхом нельзя... Лошади могут нас подвести...— сказал Тарквин.—Кому-то придется остаться здесь и присмотреть за ними...
— Чем же это лошади могут нас подвести? — поинтересовался Медвеух.
— Когда имеешь дело с нечистью, лучше полагаться на себя. Лошадь же, если в нее вселится какой-нибудь дурной дух, может, например, взбеситься или выдаст нас своим ржанием,— объяснил Тарквин.
— А в человека, что, нечистая вселиться не может? — спросил богатырь.
— Может...— отозвался русалец и кинул на него внимательный взгляд.— Но я надеюсь, этого не произойдет. Во всяком случае, сделать это гораздо труднее, ведь человек может себя защитить, если захочет...
Медвеух недоверчиво хмыкнул.
— Но кого же ты имеешь в виду, говоря, что надо остаться? — спросил Ясноок.— Уж не меня ли?
Тарквин улыбнулся и покачал головой. Оба перевели взгляд на Медвеуха.
И тут вдруг богатырь взорвался.
— Что вы на меня так уставились?! — вскричал он неожиданно для самого себя.— Или вообразили, что я проделал весь путь для того только, чтобы сторожить ваших коняг? Делать мне больше нечего!.. Пусть-ка вот он этим занимается! — и Медвеух кивнул в сторону Тарквина.— Клянусь, от моей булавы больше проку будет, чем от его тояги!
— Нет,— мягко возразил Тарквин,— булавой там ничего не сделаешь!
— Тогда давай сюда свою палку! Не велика премудрость с нею управляться!
— На, возьми...— покорно молвил русалец, протягивая магический жезл.
— Гиф деллард!.. Гиф деллард!..— заорал, свирепея, богатырь и даже ногою притопнул от нетерпения.
Но тщетно. Русальское оружие не желало ему повиноваться.
— Своими воплями он так всю нечисть распугает...— пробормотал тихонько Серый Волк.— Может, мне остаться?
— И впрямь?..— подхватил Медвеух, отбрасывая в сторону тоягу.
— Нет. Ничего не выйдет,— сказал Тарквин.— Нужно будет развести огонь и поддерживать его...
Медвеух пожал плечами и отвернулся. В воздухе повисло напряженное молчание.
— А ну-ка я попробую...— произнес Ясноок, поднимая тоягу. Но и у него, к нималому его удивлению, ничего не вышло на этот раз.
— Чудесные вещи скрывают свои свойства и мощь от тех, к кому попали случайно. А подчас проявляют даже противоположные...— пояснил русалец, забирая магический жезл.
— А ка же — тогда?..— спросил Ясноок, вспомнив воздушный бой.
— Этого я и сам не понимаю,— честно признался русалец.— Да и Герон не понял... Помнишь, как он озадачен был, узнав?
— Все равно не останусь! — с вызовом повторил Медвеух.
Ясноок с удивлением воззрился на друга. Никогда еще тот, отличавшийся обычно добрым нравом и покладистостью, не был столь вспыльчив, несговорчив и упрям.
— И какая муха тебя укусила?
— Муха?..— повторил за ним Тарквин, вздрагивая.— Муха!.. Ну конечно же, муха!.. И как я сразу не догадался! Муха! Мелкая сошка! А ну-ка, покажись, уродина!
— Ох-ох-ох...— послышалось откуда-то.— Не губи, Великий Маг! Ошиблась я, старая, сослепу, видать! Не распознала сразу, с кем дело имею! Пощади! Что тебе проку от моей погибели? — и на вытянутую ладонь русальца скакнуло из волос Медвеуха нечто: не то муха, не то гусеница, не то блоха, не то каракатица,— в общем, сикараха какая-то невообразимая, при ближайшем рассмотрении оказавшаяся очень мизерной и дрянной старушонкой.
— Кто это?..— в один голос спросили следопыты.
— А это Мелкая Сошка,— объяснил Тарквин.— Та самая "муха", которая нас чуть было не рассорила! Видать, тоже на шабаш спешила, да не долетела немного...
Медвеух встряхнул головой.
— Ф-фу-уф!.. Что это на меня нашло давеча? Да неужто и в самом деле эта мелочь тому причиной? Впервые вижу такую!
— Она и не стремится показываться,— отозвался Тарквин.— А между тем постоянно средь людей вертится!
— А на что иное она способна, кроме как друзей рассорить? — поинтересовался Ясноок.
— О-о!.. На многое!..— засмеялся русалец, направляя на мелкую сошку солнечный лучик из хрустального шара.— Да пусть-ка сама похвастает!
— Ой-ой-ой!..— заверещала дрянная старушонка, пытаясь выбраться из пятна света.— Не мучь меня, о Великий! Свет в мои годы противопоказан! Хоть и невелики мои заслуги в сравнении с твоими тебе, должно быть, покажутся, но все ж не заслужила я бесцеремонного такого обхождения! Ибо без устали трудилась и старалась я, как могла, людям вред-ущерб нанося. Сколько свадеб расстроила, скольких друзей перессорила! Сомнения сеяла, да вражду, да подозрения направо и налево!.. Дурными мыслями, да тяжелыми снами, да тревогами пустыми людские головы забивала!.. Бредом, вздором, чушью несусветной!.. Острой костью в горле застревала, комком вставала, вгрызалась в печенки тоской неизбывной, болячками на коже прорастала!.. Ведра дырявила, хвосты кошкам крутила, младенцев по носу щелкала!..
— Довольно-довольно!..— прервал старую безобразницу русалец.— Раздавить бы тебя следовало, поганую, ну да, может статься, пригодишься ты еще на сей раз! Полезай-ка покуда ко мне в карман живо, да смотри, смирно там сиди, бедокурить не смей!
— О, Великий Благодетель, дозволь узнать, кому я жизнью обязана! Не откажи в милости, назови имя свое, а уж я-то для тебя расстараюсь! — тоненьким голоском запричитала Мелкая Сошка.— Не Попечитель ли ты Выгребных Ям, называемых людьми "городами"? Или Магистр третьего разряда Ордена Свободных Бетономешалок? Или столбовой боярин Их Благорыльство Свинодар? Или Почетный Кавалер Академии Черных Пауков Жужжавий де Ржавий? А может быть, сам Мушиный Король Агонод Шестой Вареный?
— Бери выше,— внятно шепнул Мелкой Сошке Тарквин.— На вашем наречии меня называют Суровым Плешеедом!
— О!..— только и пискнула благоговейно та, смолкла-сникла и покорно убралась русальцу в карман.
— Ну так как? — спросил Тарквин у Медвеуха.— Останешься ли ты с лошадьми?
— Конечно,— кивнул тот.— Я буду ждать вас вон на той лужайке под скалою...
— Хорошо... Но будь настороже,— предупредил его русалец.— Разожги четыре огня по краям лужайки, сам же в центре встань. Да заснуть не вздумай!.. Если ж туго придется, призови на помощь Сварожича да угости его вот этим!..
— А что это? — полюбопытствовал Медвеух, беря протягиваемый ему мешочек с чем-то сыпучим и тяжелым.
— Горные гномы готовят эту смесь из разных камней, скрытых в земных недрах, и используют ее для освещения своих лабиринтов. Им одним известен секрет приготовления... Для Сварожича же это лакомство из лакомств: пожирая его, он получает силы для противостояния всякой злой воле и мраку,— пояснил Тарквин.
— Пора...— сказал Ясноок, легонько потянув его за край одежды.
— Да-да...— согласился русалец.— Идем!
Оставив Медвеуха, они быстро зашагали по тропке вверх. Верный друг — Серый Волк— кинулся следом, обогнал их и побежал вперед.
Весь остаток дня ушел у них на подъем, и к тому времени, когда они достигли вершины, день померк и бледная красавица-Луна отчетливо прорисовалась в потемневшем небе.
По сторонам ровной и круглой, как блин, площадки безо всякой растительности, имеющей в поперечнике не более двадцати сажен, возвышались пять каменных идолов-кумиров, еще три были повержены наземь, расколоты и изувечены. В центре между ними темнела жертвенная яма с выложенным светлыми камнями краем да ждала своего часа большая груда дров.
Святое место оказалось пусто.
— Похоже, мы — первые,— промолвил Ясноок.
— Тем лучше,— отозвался Тарквин.— У нас, значит, есть время, чтобы подыскать подходящее укрытие. Под чьим покровительством ты будешь чувствовать себя наиболее уверенно? Кого из первородов предпочтешь? Вот Даждьбог — Сварожий Сын, Владыка Небесного Огня, которого роситы почитают за своего отца... А рядом, лежащий на земле,— и сам Сварог Великий — прародитель людей, ягишн и великанов... Следующие, тоже поверженные,— Лада и Эль (по-вашему — Леля) — Мать-Сыра-Земля и ее дочь, давшая начало роду эльфов...
— А почему они повалены наземь и расколоты? — перебил его Ясноок.
— Их время миновало...— кратко пояснил Тарквин и продолжил: — А вот суровый Велес-камнеплав — Отец горных гномов, Повелитель Подземного Царства... За ним — Макошь, что держит в руках нити всех судеб людских. Ну да это тебе уже известно!.. Дальше — Ардин (Род), Хозяин этого мира. От него пошли горды и все другие эльфы,— Хранители Жизни на планете,— Воинство земное и небесное... А вот и Отец Звезд и Ветров — Астрин (Стрибог), столь чтимый твоими земляками наряду с Родом... Кое-кого здесь не хватает, ну да это потому что их время еще не наступило. Выбирай же, кого душе угодно! Все Первороды сильны и могучи, и всяк готов взять нас под свою защиту!
— Тогда пусть это будет Род Всемогущий! — решил Ясноок.
— Что ж... Мне по нраву твой выбор...— кивнул Тарквин.— Укроемся же за ним...
И едва только успели они спрятаться за каменным истуканом, как до ушей донесся негромкий негромкий низкий звук,— что-то темное и большое рассекло воздух и упало наземь. За ним — второе и третье...
— Что это?..— шепотом спросил Ясноок.
Тарквин приложил палец к губам:
— Тс-с... Смотри...
В темноте послышались звонкий смех и голоса.
— Какая чудесная ночка!.. Уж сегодня-то покуролесим на славу!
— Никого еще нет... Не запалить ли костер, сестрицы?
— Кого это я чуть не сбила во мраке?.. Ф-фуф!.. Дайте дух перевести! Не иначе как это был тот самый мерзкий колдун на своем драчливом козле, который в прошлый раз похвастался, что способен столкнуть Луну и Солнце, да так и не сдержал своего обещания!..
— Да как же ты узнала-то его, сестрица?
— По запаху... От него на астрале разит так, как от его козла наяву!..
— Да где ж остальные?.. Не заплутали ль часом впотьмах? Разожжем-ка костер, да побольше, поярче, пожарче, чтоб до самого неба, чтоб по всей земле виден был!
— Разожжем!.. А ну-ка достань мне вон ту звезду, сестричка!.. И вон ту!.. И вон ту еще к ней впридачу!..
Ясноок увидел, как в тот же миг три звезды сорвались с неба и, слившись в единый пламенный вихрь, достигли земли, ударились об нее, рассыпавшись на сотни ярчайших искр и запалили своим жаром дровяную груду.
Три огневласые девы громадного роста возникли из тьмы, озаренные светом вспыхнувшего костра. И у каждой по мечу острому да по луку тугому со стрелами калеными, да на лбу начерчен знак солнечный, доброго же в чертах лица у них ничего нет, и ни мудрости, ни благости на них не написано.
— Это ягишны из Ядвигиного Воинства,— шепнул Тарквин.— Самые могущественные из всех, кто соберется здесь нынче... Они-то и будут всем заправлять...
— Да не та ли это Ядвига, что Бабой Ягой прозывается и живет далеко на севере — за семью озерами, за двунадесятью лесами, на берегу моря седого, в избушке на курьих ножках,— и дух человечий не переносит?
Тарквин покачал головою.
— Вечно люди все путают... Далеко на севере, на Девином Холме, живет Дивия — чудесница луноликая, проматерь чародеев и зверей покровительница. И впрямь она людям мерзкою старухою обычно показывается и дух их не переносит, но сами же люди в том и повинны! И Бабой Ягой ее прозывают, и боятся пуще смерти!.. Потому как и есть она Смерть тех, кто смертен по дурости своей! Иною же мало кто из людей ее знает... Ядвигина же вотчина — Царство Девичье, что за горами, за долами, на юге, в Стране Шелковистых Трав, на берегу моря теплого. Вот кто Баба Яга настоящая! Однако ж люди ее Царь-Девицею величают да Лебедью Белою... Тс-с.. Кажется, еще кто-то летит...
Послышалось козлиное меканье, воздух наполнился тошнотворным зловонием, и с неба спустились вниз шесть или семь бородачей верхом на козлах.
Они свирепо вращали вспыхивающими черной злобой глазами, испуская из них серьезный магический флюид; их густые породистые бороды развевались на ветру, а лысые головы отливали мертвенно-лунным светом.
— У-у... Страхолюдины!..— поежился Ясноок.
— Ого-го! — загоготал один из них.— Нас-таки опередили!.. Кто здесь?
— З о о м!.. — произнесла одна из ягишн, ступая навстречу.
— Зоом!..— повторила за ней другая.
— Зоом!..— сказала и третья.
— Дщери красной Царь-Девицы, Златосумчатой Царицы, С нами может кто сравниться В чародействе злом?..
- пропела первая.
— Зоом!..— отзвались вторая и третья.
— Если грянула война, Иль народ косит чума, Или сводит глад с ума, Кто повинен в том?..
- Зоом!..
— Назовитесь же и вы!..— потребовали ягишны.
— Наши тоже древни корни, Все стихии нам покорны, Колдунов в коварстве черном Трудно превзойти!.. Дит. Стоит нам взмахнуть рукой — Буря застит свет дневной, Или витязь удалой оводом взлетит!.. Дит.
— пробасили страшно бородачи.
— Нас признаете вы сразу, Любо нам девицу сглазить, Наслать немочь иль проказу Да младенца подменить!.. В-вжить!..
— донеслось сверху, и возле жертвенного места появилась целая череда безобразных старух с помелами в руках, тут же и продолживших:
— Ведьмы мы, и наши ковы Могут в гроб загнать любого Или зелием любовным Молодца приворожить!.. В-вжить!..
Из ночного мрака выплыли серые безликие тени: большие, бесформенные, ни на что не похожие; человекоподобные — поменьше и перепончатокрылые нетопырного вида.
— Мы — упыри-кровопийцы, Мы — вампиры-убийцы, Боятся нас звери и птицы, И человек!.. Хлек!..
— высунули клычки и хоботки вампиры и негромко засопели.
Вслед за ними, заслонив Луну, с неба посыпались с завыванием навьи.
— Нет мерзее в мире твари, Голой, склизкой, злобной нави,— Ведьмаки воротят хари, видя нас!.. Хасс!.. Пением своим поганым Души мы смертельно раним, А расцарапаем когтями,— Сгинешь в тот же час!.. Хасс!
Затем пришли рыжие крысы и черные кошки, набежали мордастые боровы, прискакали пухлые жабы, налетели дурногласые птицы и сороки-пустомели, приползли змеи, жуки, пауки, червяки и прочая мелочь, мерзость и храфстра.
Вершина Лысой горы заполнилась донельзя. Последними на ней (не по причине своей принадлежности к миру зла, а скорее из любопытства) появились из расступившейся земли черные эльфы — маленькие, проказливые, но в общем-то безобидные уродцы, и притащился Благой Мерин. Его гнусное ржание ознаменовало начало разгульного пиршества.
— О, Род Всемогущий, не дай пропасть! — взмолился Ясноок, наблюдая из своего укрытия за происходящим.— И как только боги терпят их?! Неужто даже они не в силах стереть всю эту нечисть с лица Земли?
— Вся эта нечисть переведется лишь тогда, когда люди избавятся от грязи в себе, когда научатся они четко распознавать Добро и Зло,— тогда нечисти будет негде укрыться, и все силы Зла будут вынуждены встретиться в открытом бою с Силами Добра, чего они покуда всячески избегают, так как тогда будет изничтожены навек. До тех же дольных пор и упыри, и навьи, и ведьмы будут присутствовать в этом мире, и стребить их сейчас можно лишь вместе с людьми! Однако не падай духом, следопыт! Тебе еще предстоит схватиться со всей этой мразью, и ты можешь вполне преуспеть в этом, как, впрочем, и наоборот...
— Да уж скорей бы!..— пробормотал Ясноок.— Нет больше сил у меня глядеть на них спокойно!
— Думаю, что уж скоро... Смотри-ка!.. А вот и те, кого мы дожидаемся!.. Волкодлаки!..
Шесть крупных волков и еще один, всех прочих больше, появились на вершине и побежали вокруг яростно пылающего костра.
— Волчьи законы — для волков! Человечьи — для дураков!.. Признает только правду клыков Вурдалак! Клакк!.. Нас не взять ни копьем, ни мечом, Даже пламя нам — нипочем! И врагам не уступит ни в чем Вурдалак!.. Клакк!..
— Да это же Рутр-оборотень со своими питомцами! — закричали в толпе, узнавая гостей.— Где ж ты пропадал, Рутр? И почему опаздываешь? Мы уже начали!..
Вожак волкодлаков перелетел через пламя костра, перекувырнулся в воздухе и, ударившись головою оземь, предстал верзилою в волчьей шапке и шкуре, накинутой на одно плечо.
Серый Волк ощерился и глухо зарычал, Ясноок положил ему руку на загривок...
Лицо оборотня, поросшее жесткой, колючей даже на вид щетиной, скривилось в недоброй усмешке; глаза его горели неистовством, а по сторонам рта торчали острые желтоватые клыки. В руках же вурдалак держал то, что сразу же приковало к себе внимание и Ясноока, и Тарквина — две гордских Стрелы. Одну — голубую, ту, по следу которой они шли, другую же — теплосияющую, с наконечником из солнечного сарда.
— Вот они!..— прошептал завороженно следопыт.
— Да,— подтвердил русалец.— Та вторая, огнесолнечная,— это Стрела Ядвиги,— нельзя допустить, чтобы она попала в руки к ягишнам! А потому нам пора выступать. Жаль только, что силы слишком неравны, у нас почти нет надежды уцелеть, но... Готов ли ты, Ясноок?..
— Готов,— отозвался следопыт и добавил: — Подожди-ка, подожди немного! Кажется, кое-что пришло мне в голову...— и наклонившись к Серому Волку, зашептал ему что-то в самое ухо.
Русалец с любопытством воззрился на них.
В это время вурдалаки сделали еще круг, и второй из них, перелетев над костром, кувыркнувшись и ударившись оземь, превратился в человека. За ним — третий. И четвертый.
Когда оборотни пошли на пятый круг и поравнялись с изваянием Рода, Серый Волк молнией метнулся из-за укрытия и пристроился в их цепочку последним, так что никто этого и не заметил.
Тарквин ахнул и схватился за голову.
— Что вы наделали?! Как только придет его черед прыгать, так его тут же и изобличат! И растерзают в клочья!
— Где только наша не пропадала! И там пропадала, и там, да вот не пропала! — лукаво усмехнулся Ясноок.— Я от Волховы ушел, от Судьбы самой сбежал, Авось не выдаст — и от нечистой уберегусь!
Тарквин обернулся на следопыта с изумлением: уж не рехнулся ли тот,— но Ясноока рядом уже не было, а на его месте сидел Серый Волк и довольно скалился.
Глаза русальца широко раскрылись.
— Что? Здорово? То-то... Не все тебе чудеса творить! Мы тоже кой-чему у Лешего научились! — осклабился волк.
— Так сколько ж вас: семь или восемь? — послышался от костра голос одной из ягишн.
— Клянусь шестью бедами и еще одной, не будь я Рутр-оборотень, нас было шестеро и еще один, когда мы шли сюда! — взревел вурдалачий вождь.— Если только братец Турт не воскрес, да и тот всегда девятым считался!..
— Чтоб мне подохнуть от водянки,— прогудел толстый упырь.— Но вас — восемь...
— Восемь-восемь!..— закричали ведьмы и все остальные.— Нас не проведешь, Рутр-хитрюга!..
— А вот как я сейчас посчитаю своих удальцов!..— вскричал Рутр-оборотень.— И обожраться мне сизого тумана, ежли их окажется больше шести и еще одного!.. Вот — раз... два... три... четыре... пять... шесть... и еще один! Все!.. Ну, что я говорил? А?!
— Ты врешь, Рутр-оборотень! Ты забыл посчитать себя! — завизжала старая ведьма с безобразными кочками волос на отвисших щеках и погрозила оборотню когтем.
— Да он просто считать не умеет дальше шести! Знаем мы этот вурдалачий счет! У них после шестерки всегда девятка, или снова считать начинают!
Рутр, видимо, и сам понял свою ошибку, но признаться счел ниже своего достоинства.
— Ах ты, старая карга, счас отведаешь клыка! — заревел он.— Научу я вас считать, вбогадушукузькимать!
— Да куда тебе со мною тягаться, песий ублюдок! — отозвалась ведьма, награждая Рутра хорошим тумаком.— Превращу-ка я тебя в сикамору дурашливую!
— Гей, братцы, наших забижают!..— восликнул Рутр, оборачиваясь волком.— Клакк!..
— Клакк!.. Клакк!.. Не потерпим произволу...— дружно отозвалось волкодлачье племя, воинственно залязгав зубами.
— А ну-ка, Мелкая Сошка, подлей еще масла в огонь! — приказал в этот момент Тарквин маленькой уродине, сидящей у него на ладони.— Да сделай так, чтобы Рутр Стрелы обронил!
— Хи-хи-хи!..— мелко захихикала Мелкая Сошка.— Ну, это мне проще простого: плюнуть, дунуть и растереть! — плюнула-дунула, и в тот же миг бедолага-оборотень получил такую затрещину промеж ушей, что в голове у него помутилось, язык вывалился из пасти наружу, чудесные же Стрелы упали на землю.
—Эх, жизнь-кутерьма, нам — что карма, что хана!.. На абордаж, ребяты! — возопил он и ринулся в самую гущу нападающих, позабыв и про Стрелы, и про все на свете.
Тут же вся нечистая компания передралась не на шутку. Колдуны сцепились с ягишнами, вурдалаки набросились на ведьм, навьи же и упыри разили и царапали всех без разбору, радуясь представившемуся случаю.
Воспользовавшись всеобщей свалкой и суматохой, Ясноок схватил оброненные Рутром Стрелы и бросился наутек.
— Грабют!.. Грабют, братцы!..— заржал Благой Мерин, в потасовке не участвовавший.
— Смотрите! Смотрите! — опомнились разом все.— Чужак украл у нас Стрелы!..
— Хватай!.. Держи вора!..— послышались выкрики.
Но следопыт уже успел добежать до укрытия, где ожидали его друзья и, схватив протянутый Тарквином лук, тут же отправил сардовую Стрелу в небо.
Нечисть взвыла, завидев в черной мгле радостно вспыхнувшую золотую искру, и на миг замешкалась.
— Ну, теперь мой черед! — коротко бросил русалец, выступая из-за укрытия.
— Вон он, вон!.. Схватить его! Шкуру спустить! Сварить живьем! — возопила нечисть, принявшая Тарквина за похитителя Стрел,— и немедленно сотни рук, лап, клыков, хоботков, жал, когтей, волос и еще невесть чего потянулись к русальцу, но были остановлены испепеляющим огнем тояги.
— Стойте! — грозно вскричал Тарквин.— Не будь я горд! Тот из вас, кто посмеет сделать еще хоть шаг, не переживет самого себя! Клянусь Звездным Луком заветным!
Нападающие опешили.
— Ну, что встали? — рявкнула на них одна из ягишн.— Упустили одну Стрелу, так не упустите вторую! Да протрите глаза чесноком — перед вами никакой не горд вовсе, а всего лишь однорукий русалец, вся сила которого — в этой дурацкой палке!..
Глаза Тарквина сверкнули,— и не успела ягишна закончить еще свою речь, как волшебный русальский шар полетел ей под ноги и разлетелся на тысячи блестящих осколков. Золотая заря разлилась над Лысой горой, высветив суровые лица каменных идолов.
В диком ужасе попадали нечистые ниц, и так лежали неподвижно, покуда тьма не сгустилась вновь.
Когда же вскочили на ноги, Тарквин был уже далеко...
Золотой луч исходил из лежащей на камнях тояги, тонкою нитью прорезывал ночной мрак и упирался в неведомую точку в долине. И вот по этому лучу, по этой ниточке, стремительно удалялся сквозь ночь отважный кудесник.
Мигом вскочили колдуны на своих безобразных козлов, причем сделали это так, что морды козлов оказались у них за спинами, и попеременно дергая несчастных животных то за хвосты, то за бороды, заставили их подняться в воздух. Вслед за ними припустились в погоню ягишны в ступах, ведьмы и ведьмаки на метлах али на какой-нибудь живности. Упыри обернулись бледными сгустками тумана. Замахали крыльями и заорали жутко, взвившись в воздух, навьи и нетопыри. Поднялся черный вихрь-ураган — прислужник Зла, подхватил всех, тех даже, что сами летать не могли, и нечисть, свистя и завывая, что есть мочи, устремилась вдогонку за русальцем.
Благой Мерин тяжело вздохнул, затоптал костер копытами и понурившись побрел с вершины прочь ко всем чертям.
Черная густая ночь, молчаливая и тревожная, навалилась на Лысую гору, окутала своей тяжелой мантией все, погасила и звезды, и Луну...
Ясноок и Серый Волк переждали еще некоторое время, а затем, уверившись, что путь свободен, начали спускаться в долину.
К восходу они уже были на лужайке, где между четырех догорающих огней паслись кони и сидел Медвеух, усталый и перемазанный сажей. Тарквина не было.
— Ну и ночка выдалась!.. Ни на миг глаз не сомкнул!..— воскликнул богатырь, завидев их.— Вначале эти черные курицы!.. Потом какие-то бледные мошки с хоботками!.. Следом — плешаки бородатые, свиные рыла, пиявки, гадюки!.. Да еще — маленькие-плюгавенькие, у которых ни рук, ни ног, одни только волосы да глазки!.. И все так и лезут, так и лезут! Так и норовят куснуть, лизнуть, впиться, вгрызться, глаз положить!.. Насилу мы отбились от них со Сварожичем! Ну, моя-то, правду сказать, заслуга невелика: только успевал от костра к костру бегать да чудесный порошок в огонь подсыпать, да еще лошадей утихомиривать... Но и то — устал... А уж когда на наши головы бабы трехсаженные в ступах с неба попадали, тут уж решил я, что погибель пришла! Но Сварожич вдруг как рявкнет на меня — давай, мол, порошок,— что я с перепугу целиком весь мешочек в огонь вытряхнул... Мать моя Медведица!.. Отец зеленоглазый!.. Что тут сотворилось!.. Отродясь я такого представления не видывал!.. Как ухнуло, как грохнуло, да загудело!.. Сварожич до неба взвился и пошел своим мечом махать!.. Светло вдруг стало, как днем. И ни ведьмаков, ни упырей, ни этих баб окаянных — никого из их компании нечестивой на полет стрелы кругом! Только пепел в воздухе кружится, да глаза от гари ест, да ноздрю от вони невообразимой на сторону ведет!.. Ай да гномы!.. Ай да порошок делают, чудодеи!.. Но пуще-то всего, конечно, русальцу я благодарен: молодец!.. Верное у него против нечистой средство!.. Да где же сам-то он, кстати?..
Ясноок и Серый Волк обеспокоенно переглянуться.
— Разве ж не вернулся он прежде нас?
— Нет...— Медвеух удивленно поднял бровь.— Да и как успел бы... Неужто не с вами он?..
Ясноок озабоченно покачал головой.
— Будем ждать...— пробормотал он, опускаясь на землю.
Весь день потратили следопыты на поиски исчезнувшего русальца, исходили-изъездили всю долину вдоль и поперек, но так и не нашли никаких его следов. Ночь тоже хранила упорное молчание, и сколько не вслушивались в нее друзья, сидя у костра, не донеслось до их ушей ни зова, ни посвиста, ни знакомой легкой поступи, ни даже слабого стона.
На рассвете другого дня, посовещавшись, некты сошлись на том, что ждать дальше смысла нет и, оставив на месте стоянки несколько тайных знаков на тот случай, если Тарквин все же вернется и будет их разыскивать, тронулись в путь.
Теперь дорога и, указанная Стрелой, лежала на юг — туда, где высились окутанные голубоватой дымкой величественные и древние Рифейские горы и скрывалась меж них чудесная Страна Шелковистых Трав — Девичье Царство, верховодила в которой Царь-Девица, Лебедь Белая, Ядвига Златосумрачная, или попросту Баба-Яга...
| вернуться назад... | дальше через Пропасть!.. |
| оглавление | карта сказки | посвящение | на главную |