Однажды по весне отправился Светозар на охоту, братья же его остались дома его дожидаться. Семь дней и семь ночей рыскал по лесу он в поисках сохатого, трижды за это время нападал на след его и трижды же его терял. На рассвете же дня восьмого увидел наконец лося, за которым столь долго гнался.
Сохатый, склонив могучую голову с дивными, раскидистыми, золотом отливающими рогами, пил воду из лесного ручья.
Подкрался к нему Светозар незаметно с подветренной стороны, раздвинул кусты, вскинул лук и хотел уж было стрелу выпустить в царь-зверя, как тот приметил его, отпрянул в сторону, обернул гордую голову и так сказал:
— Твоя взяла, человек кровожадный! Но не спеши меня убивать, подожди! Я же отблагодарю тебя за то!
Удивился охотник, что зверь заговорил языком человечьим.
— Чем же это отблагодарить ты меня собираешься, зверь царственный? — спросил.
Ударил тогда сохатый копытом серебряным об землю — и посыпалось серебро из-под него. Тряхнул головою — и слетело с его рогов золото червленое.
— На что мне это? Охотник я, а не купец,— сказал Светозар, снова тетиву натягивая.
— Пощади, человек, не убивай! — взмолился лось.— Коль золото-серебро тебя не прельщает, открою я тебе тайну одну... Видишь камень, что на косогоре лежит? Спрятана под тем камнем Стрела волшебная. Кто ж возьмет ту Стрелу в руки, да еще шесть таких же по свету сыщет, станет самым могущественным человеком в мире и любое свое желание исполнить сможет. У царева звездочета есть Книга заветная, где все об этих Стрелах сказано, мне ж больше ничего не ведомо...
— Ладно,— смягчился охотник.— Пощажу я тебя на сей раз... Беги, да смотри, мне больше не попадайся!
И только так молвил, как помчался сохатый прочь от него по лесу, будто земля под ним запылала. На бегу ж обернул голову и прокричал напоследок:
— Берегись, человек, чародея великого — Магнимара Гремучего! Коль проведает он, что Стрелу ты добыл, им сокрытую, так будет преследовать тебя денно и нощно — и не жди от него пощады!
И засмеялся сохатый, да так, что от смеха его мурашки по спине у Светозара побежали.
Поднялся он по косогору к камню указанному, попытался его приподнять — не поддается; навалился, чтоб с места сдвинуть — тоже никак!
— Тьфу ты, Птица-Матерь-Сва!..— пробормотал Светозар.— Вроде и невелик камень, а как врос в землю, будь он неладен! Провел меня зверь, похоже. Видать, не только Стрела под камнем волшебная, но и сам он заколдован!
С тем и вернулся домой. Рассказал обо всем братьям, а те стали корить его да насмехаться.
— Надо было сперва Стрелу добыть, а потом уж зверя отпускать. Экий ты балда! — молвил Полуночник, скривившись презрительно.
— Видно, совсем ты, брат, обессилел, раз каменюгу с места сдвинуть не смог! — пробасил добродушно Вечерник.
Обидно стало младшему брату.
— А вот вы би и попробовали!..— вскричал.
— Что ж, и попробуем,— отозвались братья.
На следующий день отправились все трое к месту тому, где Светозар лося настиг.
— Ну, где твой камень, показывай! — спросил старший брат у Светозара, глянул и засмеялся: — Этот, что ли?.. А ну-ка расступись, братья!..— засучил рукава, поплевал на ладони, обхватил камень обеими руками и дернул что есть мочи.
А камушек-то — ни с места.
Разъярился Вечерник, навалился на проклятый валун всею статью своей молодецкой, поднатужился!.. Не идет камень! Стоит — не шелохнется, родимый!
— Эко дело...— пробормотал старший брат, в сторону отходя. Почесал в затылке и сказал: — Должно быть, и вправду, здесь без колдовства не обошлось!
— Эх вы, дурни нечесаные, лапти березовые!..— сказал Полуночник, средний брат.— Придется, видно, мне за дело браться...
— Да куда тебе, худосочному...— только и махнул рукой Вечерник.— Если уж я не смог с ним совладать, то и никто не сможет!
Но Светозар ему возразил:
— Не спеши судить, брат. Дай же и ему попробовать!
Взял тут Полуночник топор у старшего брата, подрыл землю под камнем, сунул руку под него и извлек оттуда Стрелу Дивную. Камень же так и остался стоять, как по заклятию ему положено.
— Ай да кудесник! — похвалили его братья.— Однако ж, и мы бы так смогли...— и принялись добычу свою в руках вертеть да рассматривать, да толковать-решать, как поступить с нею.
Стрела же та была из серебристого неведомого металла, покрыта письменами-насечками тайными, как и найденная Яснооком, да только с пурпуровым оперением и с острием из яхонта кровавого.
— Ишь ты!..— взял в руки ее Вечерник.— Дай-ка попробую ее на излом. Выдержит ли?
Но Полуночник его остановил:
— Не делай, брат, этого! Не ровен час и себя, и нас погубишь... Не известно ведь, какая сила колдовская в этой вещице таится!
— И то правда...— поддержал его Светозар.— Надо бы сперва разузнать про то толком...
Посоветовались братья и решили ехать ко двору царя Перояра в стольный город Мирославль, чтоб в Книге тайной про Стрелы вычитать.
Положил Светозар Стрелу в колчан себе,— и на другой день в путь они. Прихватили с собой шкурок пушных целую гору — царю в подарок,— да разных прочих даров лесных, чтоб в грязь лицом не ударить. С тем и поехали...
Миновала уж шумная и веселая пора весенних торжеств в Стране Росистых Лугов. Свет возобладал над тьмою, с каждым днем все дальше оттесняя зимний холод и мрак, близя долгожданное лето.
Потянулись по небу с радостными криками караваны крылатых скитальцев, вестников тепла, возвращающихся из заморских вечноцветущих краев. Распустилась листва на кустах и деревьях, земля оделась в зеленый наряд, покрытый причудливым узором ранних цветов, загудели-зажужжали пчелы... Природа стряхнула с себя остатки сна и решительно пробудилась к жизни...
На днях проводил роситский царь Перояр дочку свою, ненаглядную Лаодику, и принца юного в путь в Западное Королевство. Посадил их в маленькую, на диво сработанную небесного цвета карету с искусной резьбою по верху, украшеную золочеными вензелями и трехцветным, красно-бело-зеленым, фамильным гербом принца, на котором были изображены две священные свиньи под дубом, изнутри отделанную плюшем и бархотом, впряженную в шестерку великолепных, холеных и лоснящихся лошадей серой масти в белых чулках из конюшен самого Эриха Богатого; пожелал молодым счастливого пути, расцеловал каждого по отдельности, благословил еще раз и, возвратясь на высокое дворцовое крыльцо, махнул на прощанье рукой, смахнув рукавом украдкою непрошеную слезу.
Молодцеватый кучер вскочил на козлы, крутанул ус и звонко щелкнул бичом. Карета тронулась. В ее окошечке показалось на миг заплаканное личико красавицы-царевны, она что-то крикнула, но что — разобрать было уже невозможно из-за цоканья копыт, бряцанья доспехов и всеобщего гвалта.
Все пришло в движение. Замелькали яркие, роскошные наряды свиты, поплыли мимо вороненые с тусклым отливом латы и шлемы рыцарей, проехали на маленьких лошадках слуги в пестрых камзолах и оруженосцы, за ними потянулись со скрипом многочисленные обозы с приданым, подарками и снедью, прошествовали с горделивою осанкою и взорами, устремленными в неведомое — прочь от людской суеты,— старцы, постукивая посохами,— в белых одеждах, в лаптях и с узелками за спиной,— которых отправил царь к священной горе Арконе поклониться Роду Всемогущему, завершала же процессию дружина латников Лавритоса в сорок копий числом, отряженных для защиты западных дорог.
Не успела еще улечься пыль от копыт и ног, как прискакал гонец из Южной Крепости и привез подтверждение недавним дурным слухам — мол, недалек тот день и час, когда серебряный роситский Лось на своей земле будет вынужден померяться силами с ненавистным ирейским Соколом,— за что гонца тут же и высекли всенародно.
Снова зазвучал по городам и селам страны царев, снова крикнули глашатаи доброхотов в народе, и вот уж ушли на юг первые отряды ратников.
А когда скрылся из и последний, когда, простившись с царем, уехал в Южную крепость и бесстрашный Лавритос, сын Победителя, заметил Перояр, как опустела его страна, как мало осталось в ней мужчин, ибо лучшие из тех, что могли держать оружие в руках, ушли вместе с Лавритосом, и как много безутешных жен и невест, осиротевших наполовину ребятишек и стариков, у которых навряд ли достанет сил, чтобы идти за сохой.
В мрачной задумчивости глядел царь с высокой башни своего дворца на дорогу, вьющуюся между холмов, по которой еще только что двигался под зеленым с двумя серебряными лосями роситским знаменем грозно ощетинившийся пиками еж, и никто не решался нарушить его уединения.
Меж тем царя уже ждали.
Ощутив за своею спиной чье-то присутствие, обернулся он и увидал перед собой отвратительного старика в нищенском рубище, сгорбленного и слицом, обезображенным кроваво-красною полосою на лбу да незаживающей язвою над переносьем.
Рассердился царь, топнул ногой.
— Как ты попал сюда, мерзкий урод?! Кто посмел впустить тебя? — воскликнул.— Убирайся-ка прочь с глаз моих, пока цел!
— Как попал сюда — про то мне ведомо,— спокойно отозвался старик, обнажив в усмешке ряд кривых и черных зубов.— Гнать же меня на месте твоем я бы поостерегся, ибо не ты мне нужен, а я тебе.
Сказал так старик и замолчал. Глаза же его недобрый огонь метнули. Поежился внутренне царь от огня того и сбавил спеси.
— Это как так? — спросил.
— Да вот так... Грозят тебе, царь, и твоему царству-государству беды неисчислимые, про кой-какие ты уже знаешь, остальные же покуда тебе неведомы. И только я помочь могу от бед этих избавиться и научить, как себя и царство свое возвеличить беспредельно, ибо обладаю я тайным знанием, от других сокрытым, и известен мне ход светил небесных и судьбы людские в прошлом, настоящем и будущем...
— Так ты, старик, стало быть, звездочет?.. Есть уж при дворе моем один такой прихлебатель, да скажи, много ли проку от знания вашего ?
— Много-немного, а сколько сам увидишь,— отвечал старик.— Смотри-ка, царь!..— и указал рукою куда-то в высь.
Вглядевшись, различил Перояр в небе три темные точки.
— Змиевы слуги, царь-государь, по твою душу летят,— пояснил старик.— Сообщить спешат, что царевна Лаодика ими похищена и заточена в железной башне за семью горами, за семью долами, на берегу моря синего в Царстве Змиевом... Сидит она там, горюет, слезы в три ручья льет. Да только не помогут ей слезы, если ты, царь, не позднее дня завтрашнего не уплатишь дань Змею да не пошлешь к нему трех дев прекрасных и трех богатырей могучих... Вот какой выкуп змеевики запросить с тебя собираются.
— Ага,— сказал Перояр.— Змеевики, говоришь, значит... Ужо-то нонеча поговорю я с этими соловьями-разбойниками! В прошлый раз улизнули, пусть-ка таперича попробуют!
— Не советовал бы я тебе, царь, пока что со Змеем ссориться,— молвил старик.
Но Перояр лишь сдвинул брови гневно, повел очами грозными, по своему обыкновению — мол, не указ ты мне, да слуг, стражу кликнул.
— Гей, люди! Тащите-ка сети да веревки, копья и мечи берите! Готовьтесь к встрече гостей разлюбезных! Да еще палача кликните, будет и для него, похоже, работенка: голову старику дерзкому да юродивому отрубить!
Набежала дворовая челядь, надели колодки на старика, притащили сети и веревки, палача позвали и попрятались кто куда, готовые в любой миг по зову по знаку цареву на гостей непрошеных наброситься.
Перояр же спустился с башни в Красную Палату, мантию накинул, корону на голову водрузил, мечом опоясался и, приняв вид надлежащий, принялся послов дожидаться.
А вот и они!.. Влетели во дворец через окно, раму выставив, только стекла по полу зазвенели, опустились вниз, да швырнул один к ногам Перояровым ожерелье из алатыря - то, что подарил на прощанье он дочке своей.
— Ну, царь-борода, что теперь нам скажешь? — спросил старший посол.— Добром дань отдашь, которую наш повелитель с тебя запросит, или и дальше упорствовать будешь?
— А вот что скажу!..— Перояр в ответ:— Вот какую дань я вам припас, племя нечестивое, змиево! — и подал слугам знак условленный.
Захлопнули те в сей же миг все двери и ставни, наложили запоры крепкие и бросились послов вязать.
Да не тут-то было! Накинули на змеевиков сеть — упала она наземь пенными хлопьями. Опутали веревками — обратились те в гадов ядовитых да по углам расползлись с шипением.
— Живыми не даются, так рубите их на куски! — вскричал Перояр, разъярившись.
Обнажили тогда царские опричники мечи, навели на врагов пики острые и вновь на них бросились.
Зашипели змеевики в ответ, задышали огнем-полымем жгучим, и вдруг один как свистнет!
От свиста его заложило у царя уши и корона долой слетела; у опричников же повыпадывало оружье из рук, а кое-кто и вовсе оглох.
Тут и второй змеевик свистнул, да посильнее еще первого,— посыпались стекла отовсюду, повыскакивали крепкие засовы, двери и ставни с петель посрывало; слуги же повалились в ужасе на пол,— на колени кто, а кто ничком.
Свистнул и третий соловей-разбойник, и хоть свиста его уже не услышал никто, но кто видеть мог, увидел, как заходил ходуном каменный царский терем; как послетали, будто листья в осеннюю непогоду, головы у всех присутствующих и покатились по полу с грохотом, тыкв наподобие. У царя же Перояра голова по самые ноздри в плечи ушла, сидит он, слова вымолвить не в силах — ни жив ни мертв, и думает, что Кондрат за ним пришел.
Но тут голос вдруг властный из-за его спины раздался:
— Довольно вам забавляться, гаденыши! Смотрите, как бы самим без голов не остаться!
Удивился царь словам таким смелым, невдомек ему, кто бы это мог быть. А слуги Змиевы и того больше удивились.
— Что за дерзкий такой сыскался? Выходи на бой, коль не боишься!
— Мне ль вас бояться, черви летучие? Аль не признаете?..— отозвался голос, и выступил в середину зала богатырь небывалого роста, человек ли, нелюдь — непонятно, с громадным черным бичом в руке, с обручем на голове из (?) камня и со звездою на переносье из красного железа.
При виде его задрожали-затряслись посланцы Змиевы.
— Магнимар!.. Магнимар Гремучий!..— зашептали и кинулись ему в ноги, о пощаде моля.
— Убивать я вас не стану,— сказал великан.— Ибо службу свою покуда вы мне не сослужили. Наказать же — накажу, чтоб не забывались впредь...
Поднял чародей руку, упала от его ладони тень на соловьев-разбойников, и съежились они настолько, что стали вроде козявок с крылышками, вроде комариков, так что любой младенец несмышленый мог бы их прихлопнуть без труда.
— А теперь,— сказал Магнимар,— выметайтесь прочь из земель полуночных да передайте господину своему, что царь Перояр напуган донельзя и согласен на все. Не замедлит он и дань назначенную прислать... Про меня ж ни слова никому, коль жизнь дорога!
Запищали подобострастно опозоренные змиевы послы, замельтешили крылышками и выпорхнули вон.
Обернулся колдун лицом к царю Перояру, и признал тот в нем старика давешнего, преобразившегося чудесным образом.
— Сейчас и меня в блошку какую-нибудь превратит за то, что я казнить его собирался...— подумалось Перояру.— Или вовсе изведет колдовством своим...
Но Магнимар не выказал гнева, поставил голову королю на место, дар речи ему вернул и так сказал:
— Не время сейчас, царь, за мелкие обиды счеты сводить... В могуществе моем да в пользе науки тайной ты уже смог убедиться и, думаю, впредь перечить мне не станешь... И вот тебе первый наказ мой: поспеши дань с подданных собрать да Змию отправить, и другие требования не забудь исполнить. Меня ж звездочетом при дворе своем назначь.
— Как скажешь, так и сделаю,— согласился царь.— Прозрел я теперь словно, понял, что звезды считать — вовсе не пустое занятье, как я раньше думал... Скажи же, как звать-величать тебя, кудесник могущественный, спаситель наш? Да что в награду за службу верную просить изволишь?..
— В этих землях зовут меня старцем Магорою, в иных же — по-другому именуют... Что ж до наград, так после сочтемся, царь...
Пошептал тут старец Магора заклинание, плюнул-дунул — и в тот же миг головы царевых подданных на свои места вернулись, кроме головы звездочетовой. И так это ловко колдун устроил, что принял он сам облик прежнего звездочета Пероярова, а в углу Палаты Красной осталось обезглавленное и бездыханное тело старика в нищенских лохмотьях.
Никто из воскресших подданных и не заподозрил подмены. Перояр же видел все и только диву давался, и даже шальная мысль у него в голове промелькнула: а не дурачит ли его звездочет прежний? Но лишь глянул он на лицо того, как отверг тут же мысль пустую, ибо отчетливо проступила на лбу звездочетовом полоса кровавая да незаживающая язва на переносье, какая у старика юродивого была...
Ожили слуги, отдал им царь указы необходимые, и в один день была дань, Змием назначенная, собрана да отправлена.
Сыскали слуги и трех девушек, юных и лицом пригожих. С богатырями вот только запинка вышла, потому как ушли все богатыри на войну ирейскую, ни одного в царстве не сыскалось.
— Вот незадача! — посетовал Перояр.— Откуда ж я ему, окаянному, добрых молодцев-то возьму?
— Об этом, царь, не беспокойся...— утешил его звездочет подмененный.— Ибо не позднее как завтра сами они ко двору твоему явятся. Станут просить у тебя Книгу Заветную, ту, что у прежнего твоего звездочета хранилась, а теперь от него ко мне перешла. Встреть ты их, царь, как гостей дорогих и за стол усади, накорми да напои, Книгу же не спеши казать. Пусть прежде пообещают сами по доброй воле к Змию отправиться,— царевну выручать. Одолеют Змия — их счастье, он их одолеет тоже не беда, благо выкуп сполна тобою уплачен, как и требовалось, а значит, и с дочкой покуда ничего дурного не случится.
— Это ты здорово придумал, звездочет! — обрадовался царь.— Быть по сему!..
На другой день проснулся Перояр чуть свет, вышел на дворцовое крыльцо, глянул — ай, чудеса: весь двор мехами роскошными завален, а посередке, и впрямь, три витязя, удалых да молодых, его дожидаются.
Один — верхом на коне-красавце, белогривом да длинноногом, в плаще лазоревом, с мечом на перевязи богатой; другой — чудо-богатырь! — косая сажень в плечах, в седле как влитой сидит и булавою поигрывает, а конь под ним — широкогрудый, масти игреневой и могуч, седоку под стать; третий же — на кобыле черной, с плеткой крученой, в плаще темнее ночи да в шапке остроконечной с лисьим хвостом.
Окликнул Перояр гостей, соскочили с коней те и отвесили ему поклон земной. Тот же, что в плаще лазоревом, с такими речами к Перояру обратился:
— Не гневись, грозный царь, не вели казнить, позволь слово молвить! Прибыли издалека ко двору твоему я и братья мои — из леса дремучего, с окраины северной, прибыли без камня за пазухой да без умысла дурного, а с дарами скромными и с просьбою нижайшей... Зовут же нас люди Светозаром, Вечерником да Полуночником...
При этих словах просветлел Перояр челом, поблагодарил за подарки братьев и велел им тут же по кубку вина поднести. Опосля же и о просьбе их осведомился.
Рассказал ему Светозар все как есть, без утайки: и про Лося-Золотые-Рога, и про камень заговоренный, и про Стрелу, под ним найденную, о которой поведано в Книге заветной.
Выслушал царь и так отвечал:
— Что ж... Готов я просьбу вашу исполнить... Но и вы мне, добры молодцы, службу сослужите!..— и поведал богатырям о несчастной судьбе царевны Лаодики, про Змия и про дань, которую тот назначил.
— Тому же, кто одолеет Змия и дочку мою ненаглядную, красавицу писаную из плена вызволит, отдам в жены ее, да еще полцарства в приданое назначу! Таково слово мое царское. Если ж откажетесь — не видать вам ни волюшки вольной, ни Книги заветной,— прикажу заковать вас в цепи да в темницу сырую бросить!
Делать нечего. С царем ведь шутки плохи. Посовещались братья немного и согласились.
Хлопнул тогда царь Перояр в ладоши, подхватили слуги гостей под белы рученьки и провели в трапезную их. А там уж стол накрыт и от явств прогибается: дичи всякой, кушаний разных видимо-невидимо. И в напитках, хмельных да благородных, недостатка нет.
Усадили братьев за стол на места почетные, по правую руку государеву, стали угощать их да подчевать. В разгар же пира явился в трапезную по знаку царя и звездочет с Книгой заветной. Зачитал им все, что в ней про Стрелы гордские говорится, и стал убеждать поскорее от Стрелы колдовской избавиться.
— Не принесет она вам ни славы, ни удачи,— сказал.— Одни беды и заботы. Или — хуже того — смерть накличет. Ни одному человеку не собрать ни в жизнь все Стрелы эти. Под силу это разве что колдунам да чародеям превеликим! Таковых же нет средь вас, я вижу. Потому же подумайте, прежде чем решиться на что-нибудь. А я так советую вам эту Стрелу мне отдать, ибо ведомо мне, как управиться с нею и силы ее колдовской недоброй лишить. Ну а коли не хотите вы мне довериться, так спрячьте покуда в тайном месте Стрелу да отправляйтесь спокойненько со Змием биться. Никуда она от вас не денется, а вы, глядишь, за это время и надумаете чего путного...
— Дело говорит...— шепнул Светозару Вечерник.— Чем за Стрелами этими погаными, напонятными по свету рыскать, лучше поспешать к царевне на выручку да со Змем Гадом в честном бою силами померяться! Мне так это больше по душе... Впрочем, тебе, брат, решать...
— Змия одною силою не одолеешь,— шепнул Светозару Полуночник в другое ухо, услышав слова старшего.— Тому же, кто все Стрелы собрать умудрится, как я разумею, ни Змей, ни царь — не брат и не указ! Тому стоит лишь ноготком щелкнуть — и царевна его, и царство, да и все другое-прочее, что ему возжелается!
— Оба вы, братья, правы,— согласился Светозар.— Да как же быть-то? Пообещали мы ведь уже царю на бой со Змием отправиться, негоже обманывать! Да и царевну жалко! С другой стороны, и со Стрелой мне расставаться не хочется, а пуще того — звездочету-прохиндею ее отдавать: дивная это вещица, чувствую, приворожила она меня чем-то!
И задумался Светозар крепко. И так, задумавшись да в молчании, весь день и просидел. И ничего никому о своем решении не сказал, как ни юлил вокруг, ни допытывался старец Магора, как ни подливали ему вина усердно царевы виночерпии. Ночью же, когда заснули братья его в отведенном им покое сном богатырским, когда и все во дворце почивать улеглись, вышел он во двор тайком и пошел пройтись-прогуляться, сомнения полон...
Тихо кругом. Ни ветерка, ни шороха. Все окна в царевом тереме темны, ни в одном огонек не теплится — спят все люди добрые. Лишь полная Луна льет на землю свой молочный яд.
Однако почудилось Светозару, будто крадется следом кто-то. Спрятался он за частоколом и стал ждать.
Вначале ни звука. Потом скрипнул под чьей-то ногой вдруг гравий на дорожке, и упала на него громадная черная тень.
Нащупал Светозар рукоять меча и отступил на шаг в сторону. Тень надвинулась, но в этот момент скрылась за облаком луна, и все погрузилось во тьму.
Застыл, дыхание затаив, богатырь, и тут чья-то— как показалось ему, неимоверно тяжелая — рука опустилась сзади на его плечо, и кто-то зашептал ему в самое ухо:
— Тс-с... Не пугайся, брат... Это я, Полуночник. Ходил кобылку свою проведать — не спится что-то,— да тут тебя и приметил.
Рассердился Светозар.
— И охота тебе, брат, по ночам шататься, людей честных пугать! Думаешь, не почувствовал я, что крадешься ты за мною, будто тать или вор, от самого терема?
Но не успел Полуночник ничего в свое оправдание молвить, как вновь возникла неподалеку от них черная зловещая тень, высвеченная лунным светом, и медленно проплыла мимо.
— Видишь?! — дернул Полуночник за рукав брата.— Это не я за тобой крался...
Светозар кивнул.
— Кто бы это мог быть?..— произнес в задумчивости.
— Не знаю кто, а только послушай-ка ты меня, брат. Не понравился мне ни царь этот, ни звездочет его... Дурное у них на уме... А потому препоручи-ка ты Стрелу волшебную Стрибогу, как в Книге об том говорится, благо нынче как раз Луна Большая, да последуем за нею, времени не теряя... Кони наши уже оседланы — Вечерник их за околицей стережет,— выедем из города в чистое поле и — фьюить!..— только нас и видали!
И едва произнес все это Полуночник, как снова увидели они страшную тень, на этот раз шла она прямо к ним, протягивая длиннющие руки. Но не было того, кто отбрасывал ее!..
Перепугались богатыри. Ударил Светозар со всего маху по призрачным рукам — отдернулись те, и перемахнули добры молодцы через частокол в тот же миг, не став выяснять дальше, что за руки да кому они принадлежат, и можно ли против них мечом обыкновенным обороняться.
Вот и околица. Вот и Вечерник с конями под уздцы. Вскочили на коней они, домчались до чистого поля, и только там дух перевели и поводья опустили, увидев, что никто за ними не гонится.
И положил тогда на тетиву Стрелу волшебную Светозар, зазвенела та, и понеслась на восток, навстречу разгорающейся заре багровая звездочка — та самая, что чуть погибелью для Ясноока не сделалась. Да чуть — не считается...