В сопровождении Кардинала и идущего следом служителя в серой униформе Дворник миновал длинный коридор и в конце его оказался перед дверью, пестрящей табличками. “Отделение кармической психохирургии”, “вход строго по пропускам”, “извините за временные неудобства, у нас – ремонт”, “в верхней одежде и обуви не входить”, - успел прочитать Иван, пока инквизитор колдовал с замком. “В нижней - тоже”, - нацарапал кто-то гвоздём под последней.

- Прошу… коллега… - Азарцих распахнул дверь и, обернувшись, сделал приглашающий жест рукой. – Следуйте за мной.

Из тёмного проёма повеяло прохладой и сыростью.

Служитель включил фонарь и поднял его над головой, высветив круто уходящие вниз заляпанные извёсткой стертые ступеньки.

Иван прикинул глубину - и по его расчётам получилось, что они уже где-то на уровне невского дна или даже ниже.

Каково ж было его удивление, когда, очутившись, наконец, в “застенках инквизиции”, он заметил пробивающийся сквозь неплотно задёрнутую портьеру на окне солнечный луч.

- Я думал мы гораздо ниже, - пробормотал Дворник, отодвигая портьеру.

- Да, подъём был крутоват. Согласен, - отозвался, скривившись, Азарцих. – Особенно без тренировки. Но лифта здесь нет.

Подъём?.. Ивану захотелось приоткрыть окно, чтобы удостовериться, что за стеклом действительно мир, а не искусная имитация, но Кардинал подхватил его под локоток и нетерпеливо потянул за собой.

- Я полагал, Девятое отделение где-то в самом низу, - пояснил своё предыдущее замечание Иван.

- Это кому - как. В зависимости от диагноза. Некоторые вообще полагают, что оно – внутри.

- А по проекту?

- А по проекту оно – здесь, - отрезал Кардинал. – Идёмте!

“Застенки инквизиции” Дворника разочаровали. Честно говоря, он ожидал увидеть что-либо гораздо более экзотическое и впечатляющее, чем стандартный больничный коридор с дежурным постом, с ворсистым линолеумным покрытием по полу, со скучными неоновыми лампами и стенами, выкрашенными в голубой цвет, на которых кое-где висели какие-то портретики, плакатики и плетёные корзиночки с искусственными цветами.

Одеяние Азарциха вновь преобразилось в обыденный медхалат, а одиозный монах с факелом опять сделался невзрачным униформистом-санитаром. Пациентов нигде не было видно. Никто не бился головой об стену, не выкрикивал лишённых смысла фраз, не корчился в судорогах, пуская пенную слюну, и не ловил вольтов. На отделении царила полная тишина, если не считать неспешного и тупого тиканья маятника настенных часов, отмеривающих время собственной жизни и ничьё больше.

Иван посмотрел на свои часы. Они заметно отставали, улавливая живые ритмы вселенной.

- Сюда! - инквизитор остановился у двери со скромной табличкой “Бар камера” (буква “о” была стёрта). – Только предупреждаю: ничего руками не трогать. Собственно, посторонние сюда вообще не допускаются, но с учётом просьбы главврача… в порядке исключения… Входите!..

Кардинал пропустил Дворника, жестом отослал санитара и, войдя следом, плотно прикрыл дверь.

Посреди палаты находилась вовсе не стойка бара, как подумалось Ивану, а стеклянный саркофаг, залитый серебристым сиянием, от которого тянулись многочисленные трубки и провода к расположенному подле пульту с компьютером и какими-то ещё приборами и медицинским оборудованием. В углу перед иконостасом горели свечи. В воздухе витали ароматы ладана, карболки и марихуаны.

Дежурящий за пультом молодой монашек вскинул голову на вошедших, слегка порозовел, захлопнул лежащую на столе книгу и вскочил, уступая место.

- Как дела, брат Хома? – поинтересовался Азарцих.

- Состояние – стабильное. В 11:30 – магнитоскопия, в 14:00 – гемофорез, в 14:45…

Кардинал махнул рукой.

- Писание читал?

- Дважды. В полдень и…

- Хорошо. Можешь передохнуть с четверть часа.

Монашек почтительно склонил голову и неслышно удалился.

Инквизитор прошествовал к иконам в углу, широко перекрестился и замер, беззвучно шепча губами молитву.

Иван отыскал взглядом лик Николы-Морехода и подмигнул. Молин незаметно мигнул в ответ.

Дворник осмотрелся.

Под стеклом прикрытая простынёй неподвижно лежала молодая женщина с бледным лицом и бритой наголо головой, утыканной датчиками. Глаза её были закрыты. И, судя по виду, навеки.

Дворник с трудом признал в ней Полину и ему стало грустно. “Утро Полины продолжается сто миллиардов лет…”. Надо же… совсем мёртвая. И её уделали аспиды. И что же дальше? Последняя зацепка пропала.

Иван пощёлкал пальцами – никакой реакции. Хотел было постучать по саркофагу, но, вспомнив предупреждение Кардинала, не решился.

- И что делать? – спросил он мысленно, обратив взор к святому.

- Молись, сын мой, - отозвался Мореход.

Дворник подошёл к пульту, раскрыл наугад лежащее на столе Евангелие, оставленное монашком, и прочитал: “… Ева почувствовала сладкое томление в груди с лёгким привкусом стопроцентного яблочного сока “Мико”, соски её одеревенели, разрывая блузку, и - когда Джон Ангел разверз над ней свои животрепещущие налитые крыла и предстал во всей прелести сияющей наготы – невесомые одежды сами скользнули вниз. И вот уже его огненная плоть коснулась её уст и заполнила её маленькую вселенную пылающим счастьем радужного потока…”.

- Что за порнохлябство?!. – Дворник едва не выругался вслух, открывая титульный лист. – Даже помолиться человеку нормально не дают.

Под обложкой Святого Писания уютно замаскировалось зло: “Ева и ангелы. Секс-триллер. Золотая коллекция порно-классики”.

- А я опасался, что Вы – атеист, коллега, - произнёс, неслышно подкравшись, Азарцих. – Веруете, значит, всё-таки? Хотя бы в душе?

- Верую, - отозвался Иван, захлопывая книжку и розовея, как давеча молодой монашек. – Только я… э-ээ… другой конфессии.

- Дело не в конфессии. Бог для всех един. Главное – быть истинно верующим. А не еретиком. Слишком много ересей расплодилось за последнее время, сын мой, слишком много... И слишком многие путают истинную веру со лживыми посулами Антихриста. Попасться в его сети так легко. Достаточно раскрыть книжку и…

Кардинал взял в руки “евангелие”. Дворник затаил дыхание.

- “… И тогда предстал пред ней ангел Господней и сказал: Анна, Анна, Господь внял молитве твоей, ты зачнешь и родишь, и о потомстве твоем будут говорить во всем мире. И Анна сказала: Жив Господь Бог мой! Если я рожу дитя мужского или женского пола, отдам его в дар Господу моему, и оно будет служить Ему всю свою жизнь…” - прочёл вслух Азарцих и вздохнул, облизав пересохшие губы.

Иван всё-таки исхитрился заглянуть за тёмные очки Кардинала. Глаза того были прикрыты. Вероятно, инквизитор знал Писание наизусть.

- Ну, мы отвлеклись. Кажется, Вы интересовались пациенткой, коллега? – спросил Азарцих после паузы.

Дворник посмотрел на “застеклённую” Полину, на иконы, на странное “евангелие” на столе, на вздымающиеся и опадающие пики кардио- и энцефалограмм на дисплее, на мелькающие циферки биотестов, на Кардинала и снова перевёл глаза на ведьму.

Что-то было не то.

- И какой у неё диагноз, доктор Азарцих, по-вашему? – спросил Иван.

- Параноидально-депрессивный психоз с отчётливо выраженной мизантропией. Вот, посмотрите…

Азарцих нажал несколько клавиш - и на экране возникло трёхмерное изображение головы, сотканное из множества переплетающихся линий, вокруг которой клубилась густая тьма.

- Как видите, биополе практически разрушено, а аура демонизирована. И если б не наше экстренное вмешательство, ещё день-другой и для госпожи Падальцевой дело бы закончилось летальным исходом, я полагаю. Сейчас её жизнь – вне опасности, однако, требуется постоянная энергетическая подпитка биополя извне. Назавтра нами запланирована глобальная термокоррекция ауры, после чего, думаю, ситуация коренным образом изменится… Кстати, за последнее время это уже второй подобный случай в нашей практике. Возможно, доктор Славцов ознакомил Вас с историей болезни некоей Дарьи Уфонцевой?..

- Пока – нет. Но мне довелось лицезреть Андромеду.

- Ну да, конечно… Так вот она поступила к нам из Москвы с подобными же симптомами, хотя и не в столь запущенной форме. После термокоррекции, “аутодаффе”, как мы называем, её состояние практически пришло в норму, хотя рецидивы изредка ещё и случаются.

- Да ведь у неё практически полная амнезия!

- Ну-ну, коллега, так уж и амнезия!.. Просто небольшие провалы в памяти наблюдаются. Это пройдёт со временем. Хотя, с другой стороны, есть вещи, о которых лучше и не помнить. Для нашего же блага...

Вот случай с госпожой Падальцевой гораздо интереснее. Тут возможны и более серьёзные осложнения.

Зазвонил телефон. Кардинал отошёл в дальний угол комнаты и поднял трубку.

Иван достал сигарету, закурил, затянулся и задумчиво выпустил струю дыма в экран. Тьма вокруг черепушки оживлённо зашевелилась. Краем глаза Иван заметил, как по телу ведьмы пробежала дрожь, ресницы слегка вспорхнули, и из её глаза выкатилась крохотная кровавая слезиночка, тут же пропавшая.

- Сейчас встанет и полетит, - решил Дворник. – Как встарь.

И ощутил чьё-то присутствие за своим левым плечом и слабый, почти потусторонний, сладковатый аромат духов. Одновременно часы на запястьи начали тревожно попискивать, предупреждая об опасности. Иван скосил глаза и увидел крадущуюся по стене чёрную тень с профилем блоковской Незнакомки. Вуаль, шляпка, аптека (в смысле марафет), бланш под глазом и всё такое эфемерно-чувственное...

На мониторе возник “синий экран смерти”. Тень доползла до электрощитка у двери, посыпались искры – и свет погас. Остались только слабые огоньки свечей возле иконостаса.

- Дьявол!.. Изыди-изыди, Сатана! – заорал Азарцих, бросая трубку, крестя пространство и срываясь с места.

Иван почувствовал ледяное прикосновение к руке.

- Товарищ, дай закурить, - отчётливо, нежно и не без ехидства прошетали ему в душу.

Сердце его замерло, обрушилось во тьму, а потом застучало глухо и неторопливо как заступ по мёрзлой земле. Или как хлопающие дверки на груди Тескатлипоки. Время замедлилось.

Азарцих с перекошенным лицом стремительными скачками медленно нёсся к нему сквозь вздымающуюся тьму. Но прежде, чем он приблизился, Иван успел провести рукой вдоль системного блока, вычищая информацию с винчестера вплоть до нулевого сектора и заменяя её своей. А ещё он успел обернуться к саркофагу и увидеть, что тот пуст.

Иван вздохнул облегчённо...

- Здесь не курят! – разъярённо заорал Азарцих, вырывая у него из рук сигарету и яростно топча её башмаками.

- Вызывали? – прозвучал голос вбежавшего в кабинет Хомы. – Что случилось?

- Простите, - извинился Дворник. – Слегка задумался.

Хома, быстро вникший в суть происходящего, уже заменял перегоревшие пробки в электрощитке.

В следующее мгновенье электричество вспыхнуло вновь. А ведьма заняла исходную позицию, как ей и полагалось. Только не ведьма, а её очень правдоподобный голографический дубль, в чём Иван больше не сомневался.

- И о чём же Вы задумались, коллега? – спросил Азарцих, снова надевая маску холодной любезности.

- Вот посмотрите, - Иван указал на экран. – Здесь… и вот здесь имеются зоны просветления. Мне кажется, такое серьёзное оперативное вмешательство, как термокоррекция ауры, преждевременно. Организм активно сражается с тьмой – и у него есть все шансы. Хотя, конечно, нужно время и соответствующие условия. Ну, например, я бы предложил перевод в мексиканскую клинику.

Кардинал с явным недоумением смотрел на экран.

- Хм… Странно. Просто невероятно. Ещё только что такого не наблюдалось. Но где-то я уже видел нечто подобное.

- Ещё бы, - мысленно отозвался Иван.

- И всё же я считаю, что аурокоррекция необходима и своевременна. А потом уж, коли желаете, забирайте её в свою клинику на реабилитацию.

- Ну, если Вы настаиваете… - Иван развёл руками и обезоруживающе улыбнулся.

- Да-да, именно настаиваю, - отозвался Кардинал, продолжая с жадным интересом изучать свежевылитый слепок собственной ауры. – Интересно. Очень интересно…

- Прошу прощения за беспокойство, коллега. Позвольте откланяться. И – да поможет Вам Бог!

- До свиданья, доктор Дворник. Брат Хома Вас проводит, - впервые в голосе инквизитора прозвучали человеческие нотки.

Монашек приоткрыл дверь и почтительно замер, пропуская Ивана.

- Значит Писание, говоришь, читал, блудодей? – услышал за спиной Иван приглушённый шёпот инквизитора. – Бесам тут кадишь?.. В подвал, на хлеб и воду, на пятнадцать суток!..

Монашек, понурившись, вышел следом.

- А она у вас по ночам в гробу не летает? – зевнув, поинтересовался у него Дворник.

- Нет… - Хома посмотрел на него округлёнными глазами. – А что?

- Да так… Раньше ведьмы, бывало, летали. А теперь выродились, наверное.

- Вы на Гоголя намекаете, что ли?

- А ты и Гоголя читал?

- Читал, разумеется.

- В подвал, на хлеб и воду, на пятнадцать суток!..

Монашек хихикнул.

- Этого пока что и без термокоррекции вылечить можно, - решил Иван.

Выйти с Девятого отделения оказалось проще, чем войти. Нужно было лишь пройти по коридору, повернуть и открыть дверь. И без всяких лестниц.

Солнце садилось. Алые бесенята его короны весело пламенели в окнах зданий. Лёгкий ветерок трепал нечёсанные гривы деревьев и доносил запах сирени из парка. Раскалённый асфальт медленно отдавал накопленное за день тепло. И в тишине лениво пересвистывались соловьи, обсуждая свой предстоящий концерт по случаю скорого появления Белокурой Блудницы, чей туманящийся стан едва прикрывает самая короткая в году ночь.

На лице монашка расцвела блаженная улыбка. Уходить в сырой и тёмный подвал он явно не спешил.

- Дивная ночь близится, - произнёс Хома. – Иван Купала. Время желания загадывать, костры палить да веселиться от души.

- Угу, - кивнул Дворник, представив гружёных бомбами стальных валькирий, готовых в любой момент устремиться в небо.

- Может ещё и повеселимся.

- А про Гоголя я много чего знаю, - сказал вдруг монашек, которому, похоже, хотелось завязать разговор. Скупой ответ Ивана его не устроил. – Ну, например, как похоронили его живьём по приговору Инквизиции.

- Вот как?.. И чем же это он так перед святыми отцами провинился?

- Развёл тут нечисти всякой немеряно. Вон, Украину до сих пор окончательно вычистить не можем. Так и плодятся ведьмы да колдуны окаянные, как грибы после дождя. Да если б только это…

- А ещё что?

- Второй том “Мёртвых душ” читали?..

- А разве ж был такой?

- Был-был… А “Ревизора” в первой редакции?

- Нет, вроде бы.

- Знали бы Вы, сколько проблем у Инквизиции с этим было. Второй том вообще изъять пришлось, поскольку там чернуха почище “Гремуаров” всяких, и теперь его лишь в секретном архиве встретить можно. А первый переписать пришлось от корки до корки прежде чем к изданию допустить.

- Странно. Чем это Чичиков да всякие ноздрёвы с собакевичами вам так не угодили?

- Не в них вовсе дело, а в том, что главный герой, фамилия, кстати, у которого совсем другая была, ездит по стране и скупает мёртвые души. Реально скупает реальные души, понимаете ли. И пробуждает. А потом всю эту нежить на ноздрёвых, собакевичей, коробочек и на прочее общество насылает. И они их и прочих на части рвут. А Чичиков жертв своих прямиком в преисподнюю переправляет, за что и процентик имеет от Князя Тьмы. Ну, и сам Гоголь – ещё пол-процентика комиссионных, разумеется. Таков вот первый вариант был.

- Интересно. Ну, а с “Ревизором” – что неладно?

- Да всё бы ничего. Только там не тот ревизор совсем рисовался первоначально, и не те ревизуемые. Вроде как на весь наш мир божий Гоголь замахнулся.

- И за это вы его и порешили?

- Приговорили.

- Вот ты, Хома, Гоголя читал. Да и сам имя “гоголевское” носишь. Как по-твоему, а имеет ли инквизиция право суд вершить над писателем? И тебе-то самому не жалко его?

- Мне лично, может, и жалко. Но – как наставник мой говорит – не над писателем, а над чернокнижником, хулу на Святого Духа возвёдшаго и погань расплодившаго от неразумья сваго... И к слову сказать, Хома – это моё послушническое имя, а вообще-то я – Юрий… Юрий Брунькин.

- Юра, значит. Очень приятно, - любезно осклабился Дворник. – А не думаешь ли ты, Юра, что и над инквизицией кто-нибудь когда-нибудь суд свой свершит, а?

- Грешен, каюсь. Приходили иногда мысли сии крамольные в голову. Однако, наставник говорит…

- Да бог с ним, с наставником! Лучше скажи, а что ты по поводу Булгакова думаешь?

- А Вы это почему спросили?

- Да так. Слышал я, байки, будто это один и тот же человек был, что и Гоголь. Только в разных инкарнациях. Вот и пришло в голову.

Хома кивнул.

- Пока он свои “Собачьи яйца” писал, Инквизиция к нему претензий не имела. Пусть балуется. Но роман о Боге и Дьяволе… это уж слишком. Каждый сверчок знай свой шесток, как говорится. Пришлось вмешаться. Слава Богу, он вовремя опомнился и учёл наши рекомендации.

- И мир увидел “Мастера и Маргариту”…

- Да. Всё, что осталось от Романа. Хотя и оно, конечно, мракобесием за версту попахивает.

- А я где-то читал, что ему товарищ Сталин лично позвонил и попросил настоятельно изменить сюжетную линию и акценты переставить.

- Именно так. Только перед этим позвонили товарищу Сталину и убедительно объяснили, что если он хочет остаться товарищем Сталиным и вообще остаться, то должен незамедлительно позвонить товарищу Булгакову.

- То есть Инквизиция – это Сила?

- И ещё какая!.. Слышали бы Вы, как давеча Наставник Римского Папу отымел по телефону как пионера…

- Выходит, доктор Азарцих – большая шишка в ваших кругах?

- Может и небольшая. Только президентов как носки меняет, когда сочтёт нужным. И графа Дракулу лично в своё время в ад отправил. А теперь вот наш мир представляет на Совете Небожителей.

- Где-где?

Заливистые трели трубки помешали Хоме ответить.

- Да-да… Уже иду… Хорошо, господин Наставник… Виноват, господин Наставник…

- Ну, и каково твоё заключение? – осведомился Кардинал, когда Хома возвратился.

- Чрезвычайно опасен. Не понимаю, почему ты его отпустил, Рудольф, - отозвался вошедший, садясь и смахивая с лица ладонью благочестиво-юную личину.

- А ты уверен, что мы бы справились? Если он, действительно, тот, кого мы ожидали, я сомневаюсь.

- Хм… Но представится ли другой такой удобный случай?

- К тому же у меня родилась идейка поинтереснее… Пусть-ка с ним Космическое Братство попробует разобраться, а мы посмотрим. Или они – его, или он – их. При любом раскладе мы ничего не теряем.

- Хочешь спровадить его Венераблю?

- Именно. Назавтра, как раз запланирована отправка контрольной партии на Лунную базу. Вот и включим его в списки. Благо, официально он пока как пациент числится.

Губы Хомы изогнулись в усмешке.

- Узнаю стиль коварного ученика магистра Игнатия. Ты как всегда на высоте, Рудольф, - сказал он, откидывая с лица прядь седых волос.

- Надеюсь, что и ты тоже окажешься. Глаз не спускай с нашего поднадзорного. Возможно, он выведет нас и на Портал.

- Не беспокойся. Мне удалось незаметно прицепить ему Око.

- Однако, ты рисковал… Ну, и где наш друг теперь?

- Шарится по Кухне Ведьм... Пытается отыскать следы дракона. Кстати, что с телом делать будем? – Хома кивнул в сторону саркофага с ведьмой. - Надумал?

- Ночью проведём обряд пробуждения – и на костёр.

- Значит, решился всё-таки….

- Дальше держать его здесь опасно. Минувшей ночью опять похитить пытались. Да и Венерабль упорно настаивает на выдаче, чего – как понимаешь, - мы допустить не можем. Уж лучше избавиться, пока не поздно.

- И то верно, - согласился Хома. – Пойду подготовлю ячейку в душехранилище.

- На селекторе внутренней связи тревожно замигала красная лампочка и зазвенел зуммер.

- Внимание!.. Тревога!.. Послу Земли срочно явиться на экстренное совещание Совета Небожителей, - произнёс механический голос.

Рудольф и Хома переглянулись.

- Вот и началось, похоже. Чуяло сердце недоброе. Скажи брату Луке, чтоб усилил охрану. Но до моего возвращения ничего не предпринимайте.

Кардинал поднялся.

Снова прозвенел зуммер и автоинформатор повторил вызов.

Такой же тревожный сигнал раздался и в кабинете Левона Венерабля.

- Внимание! Всеобщая тревога!.. Неизвестными только что активирована Пирамида Луны в Теотеуакане. Зарегестрирован мощные выплески жёсткого излучения в Сибири, в районе Ванавары, и на контролируемой территории Санкт-Петербурга. К Земле приближается энергообразование больших размеров, не поддающееся идентификации. Расчётное время контакта – восемь часов. Базе на Луне угрожает серьёзная опасность, связь потеряна. Зафиксирована попытка несанкционированного проникновения в секретное монадохранилище Инквизиции в секторе “А”. Уничтожены четыре футуро-транслятора, пробита ионная защита над городом, блокировано до семисот узлов Ячеи. Система парализована на восемьдесят пять процентов. Стандартный энергообмен невозможен. Распределитель энергопотоков вышел из-под контроля. Всем кораблям Соединённого Галактического Флота занять боевые позиции. Всем членам Совета Небожителей немедленно собраться на экстренное совещание для обсуждения создавшейся чрезвычайной ситуации. Эвакуаторам приступить к переброске оборудования и ценных биоресурсов в систему Альфы Кита. Венераблю земной эскадры Левону обеспечить арьергард и охранный эскорт.

Левон свирепо зашипел, шваркнул когтём по кнопке и зашевелил усиками-антенками, настраиваясь на эксклюзивный канал связи с центральным логосом.

Пирамидка на столе перед ним потемнела и на вершине замерцала розовая капелька вызова.

- Ждите ответа… Ждите ответа… Линия перегружена. Производится поиск свободного канала. Вам ответит первый освободившийся оператор.

И с чего вдруг такой переполох?

Наконец, вершина пирамидки заискрилась и внутри возник пылающий глаз Магистра.

- Что у вас там стряслось, Левон? – осведомился Магистр, сверля его взглядом.

- Это я хотел спросить, господин Управляющий, в чём причина такой паники. Не вижу пока никаких особых оснований для столь спешной эвакуации. Или это учебная тревога?

- Если бы. На нас напали! Несколько минут назад полностью уничтожена База на Луне и теперь есть все причины опасаться за меркурианский плацдарм. Кроме того, к настоящему моменту заблокированы почти все коридоры времени.

- Но кто… кто посмел? Неужто, Вега нарушила свой принцип невмешательства? Или воскресли марсианские саламандры?.. И что это за небесное тело, приближающееся к Земле?

- Не тело, а энерго-импульс огромной мощности, который нам уже не остановить. И потому Администрация Главка отдала приказ об аннигиляции Земли.

- Да они там с ума посходили!.. Потерять Землю, как когда-то потеряли Марс?..

- Я понимаю, Левон, тебе совсем не хочется лишиться своей вотчины. Но на карту поставлена судьба всей Галактики, а не только этой маленькой планетки… Импульс идёт от Большой Медведицы. И если он достигнет того, кому предназначается, нам – конец. Всей галактической Пирамиде, понимаешь ли… Потому Главк и отдал приказ об аннигиляции.

- Впрочем, у тебя ещё есть порядка семи часов на то, чтобы найти и уничтожить адресата и восстановить Систему Распределения. Тогда, по всей вероятности, приказ отменят, - добавил Магистр. – И вот ещё что… Лунная База, Левон, была уничтожена с Земли. В Главке пока об этом не знают, но если туда дойдёт… понимаешь сам, чем это тебе грозит. Так что ты разберись, постарайся…

- Этого не может быть! – по чешуйкам Венерабля запрыгали испуганнные электрические разряды. – Оружие Земли полностью дезактивировано ещё в прошлые Эпохи. Да и не осталось никого, кто бы мог с ним управляться!

- Да, помню… Именно так и значится в протоколе Приёмной Комиссии, подписанным тобою. И, тем не менее, это факт. Факт, который долго скрывать я не могу. И не забудь, что у тебя в запасе всего семь часов, Левон.

Пирамидка брызнула призрачной струйкой дыма и погасла.

Венерабль застонал.

Хуже, чем на Марсе... Большая Медведица… Дракон на подлёте к планете… Древнее оружие Земли... И Пёс, умеющий с ним управляться. Да какой там Пёс!.. Волчара степной, койот… Сука!.. Невесть откуда взявшийся Волк Земли, который через восемь часов сожрёт их всех… Если через семь Землю не сотрут в порошок. И какая ж стерва его воскресила?!. Да неужто ведьма эта местная додумалась?.. Чёртов Инквизитор! Предупреждали же старого пердуна, что она ему не по зубам. Упустил гад!.. А теперь – что?.. Драпать!.. Драпать, пока не поздно. Но куда?.. Главк ошибок не прощает. В этой галактике или в другой всё равно найдут рано или поздно.

Мысли в голове роились и мешали сосредоточиться. Череп налился пурпуром и вспух от напряжения. Щупальца дрожали.

Левон соскользнул с кресла и, пройдя через трансформер, преобразился в жизнерадостного обаятельного толстячка. Смахнул капли пота с лысины, глотнул ледяного тоника и сделал пранояму, унимая разрушительную вибрацию.

Затем поднял телефонную трубку.

- Ловчих - ко мне! Быстро!..

Через минуту перед ним стояло шестеро мужчин неопределённого возраста и без особых примет, с каменными лицами и в одинаковых чёрных костюмах.

- Его зовут Иван Дворник. Найти и уничтожить, - прозвучал лаконичный приказ.

Отдав распоряжение Охотникам-Дознавателям, Левон снова взялся за телефон.

- Подготовить адмиральский флайер к старту!.. Да, немедленно. Что значит “невозможно”?.. Какой ещё профилактический ремонт, к дьяволу?.. Передайте пилоту, что если через пол-часа не закончит, продам в рабство звероящерам.

Венерабль бросил трубку, подошёл к окну и задумчиво посмотрел в догорающее за двойным светофильтром небо.

Внезапно на него снизошло спокойствие и деловитая ясность мыслей. И чего это он разбушевался? Гнев, ярость, страх – примитивные физиологические рефлексы, вызываемые наличием в крови адреналина или его антипода – нор-адреналина, свойственные для унтер-бионуклеоидов, и уж никак не вяжутся с его высокой Ступенью Посвящения. К тому же негативно отражаются на здоровье… Похоже, даёт о себе знать длительное пребывание на Земле. Надо будет пройти курс лучевой терапии, когда всё закончится.

Он посмотрел вниз, окинул взглядом двор и у входа в Тринадцатую лабораторию заметил приближающегося к дверям человечка. Что-то показалось в нём странным Левону, но – что именно, он понял, лишь идя по коридору в направлении конференц-зала, где уже собрались члены Совета. У человечка было две тени. Надо же… Дичь какая!..

Ещё на подходе к Кухне Ведьм Дворник заметил у дверей охранника. И сильно надавил ему на мочевой пузырь, отчего тот скорчился и побежал трусцой в ближайшие кусты.

Пока служивый справлялся с нежданно одолевшей его нуждой, Иван незаметно проскользнул в дверь.

С первого взгляда ему стало понятно, что в лаборатории уже побывали “гости”. И, по всей вероятности, не единожды. Дверцы стеклянных шкафчиков со снадобьями были распахнуты, ящики столов выдвинуты, книги и лабораторные журналы беспорядочными кипами громоздились на столах и подоконниках, на полу валялись разрозненные листочки с записями, осколки химической посуды и обломки разгромленного оборудования. По углам громоздились батареи бутылок из-под дешёвого вина. В центре помещения на полу мелом был очерчен человекоподобный контур, а с потолка свисал обрывок верёвки. Окна были завешены плотными не пропускающими свет шторами. И на всё это унылое безобразие равнодушно смотрело из угла треснутое зеркало.

Дворник опустился на диван, очертаниями подозрительно смахивающий на гроб, и задумался.

Итак, именно здесь Полина провела последние дни своей… э-э… свободы, скажем. Была депрессия, был запой, потом её вытащили из петли и отправили на принудительное лечение. Такова, вкратце, версия, изложенная главврачом и подтверждаемая Кардиналом.

И всё бы выглядело вполне правдоподобно, если б тело, находящееся в барокамере на Девятом отделении, - не было “липой” чистой воды. Независимо от того, известно ли это Инквизитору или нет, тело отсутствует. А значит либо произошло убийство и от трупа избавились, либо Полина жива и скрылась сама.

Кому же она встала-то поперёк дороги? Да всем!.. Иван вспомнил свой давешний разговор с Леонардом в курилке… Ну, кому понравится, когда мертвецов из могил подымают и ходить заставляют. Развела тут нежити ведьма… Прямое нарушение законов кармы…

Он нагнулся и поднял с пола один из разбросанных листков.

“№623. Имя - ***. Возраст – 12 лет. Обнаружена в подвале дома с многочисленными ножевыми ранениями. Скончалась в машине скорой помощи, не приходя в себя… Дата захоронения – ***, место - ***… Дата реанимации - ***. Тест – положительный. Направлена в эльф-службу.

№624. Имя - ***. Возраст – 17 лет. Ушла из дома и не вернулась. Изувеченный обгоревший труп найден в *** лесопарке спустя три месяца… Дата захоронения – ***, место - ***… Дата реанимации - ***. Тест – положительный. Направлена в эльф-службу.

“№625. Имя - ***. Возраст – 14 лет. Изнасилована и задушена в лифте. Дата захоронения – ***, место - ***… Дата реанимации - ***. Тест – положительный. Направлена в вампир-бригаду.

“№626. Имя - ***. Возраст – 22 года. Труп с признаками насилия обнаружен на пляже вблизи ***. Дата захоронения – ***, место - ***… Дата реанимации - ***. Тест – отрицательный. Повторная реанимация - ***. Тест положительный. Направлена в службу экспресс-гармонизации.”

Иван сгрёб ещё несколько листков и быстро пробежал глазами.

Изнасилования, надругательства, изуверства, неизменно заканчивающиеся убийством. Реже – самоубийства и непредумышленные убийства. И почти нет несчастных случаев и гибели в результате стихийных бедствий и катастроф. В основном, совсем юные и молодые девушки, но встречаются и люди другого пола и возраста.

Кажется, он начал понимать профиль деятельности “пациентки”. Ай, да Полина!.. Конечно, он её видел всего несколько раз, а пообщаться поближе случая так и не представилось, но почему-то легкомысленная внешность этой белокурой оторвы и её вздорный, ершистый характер никак не вязались с тем беспроглядным мраком, что, оказывается, царил у неё в душе.

Иван подошёл к одному из столов и стал перебирать исписанные мелким бисерным почерком лабораторные журналы. “1941-1945”, “Жертвы сталинских репрессий”, “Чернобыль”, “Хиросима и Нагасаки”, “Англо-бурская война”, “Первая Мировая”, “1917-1924”, “Конкиста”, “Костры инквизиции”…

Дворник осознал размах крыльев и ему стало не по себе.

- Пута мадрэ, - прошептал он, облизывая пересохшие губы и шаря взглядом в поисках недопитой бутылки. – Тут есть с чего запить… Ну, ни хера себе, “Мёртвые Души, том второй”!.. И неужели ж она их всех?..

- Не всех, Ваня, пока…- каркнул за окном ворон. - Не успела.

Кто ищет, тот всегда найдёт. В одной из бутылок осталась, пахнущая спиртным жидкость. Иван плеснул в первую подвернувшуюся под руку мензурку и залпом выпил.

Ну и гадость!.. Его аж передёрнуло. В поисках хоть какой-нибудь закуски он открыл холодильник и обомлел.

Дворник достал наугад один из тюбиков.

“Астронавигатор”, ночной левитационный крем. Способ употребления: нанести тонким слоем в области висков, на веки и под носом, сделать несколько медленных глубоких вдохов и выйти в астрал. Противопоказания: не рекомендуется употреблять беременным женщинам, находящимся за рулём в состоянии алкогольного опьянения.”

Иван отвинтил колпачок, понюхал и мазнул под носом. Кожу слабо зажгло, как от бальзама “Золотая звезда”. И больше никакого эффекта.

На самой нижней полке сиротливо лежал самый обычный апельсин.

Он надрезал корку скальпелем и с удивлением обнаружил внутри вместо сочной мякоти скомканный ворох бумаги.

Несколько листочков, исписанных рукою Алисы, вырванных кем-то из борт-журнала в Зеркальном Портале и запрятанных во фрукт.

Кажется, он нашёл что-то любопытное.

Иван разгладил листки, разложил по порядку и погрузился в чтение.